Послание президента Российской Федерации Владимира Путина Федеральному собранию состояло из нескольких разделов, среди которых — развитие человеческого потенциала, экономический рост, совершенствование инфраструктур, оборона, глобальная технологическая трансформация. Речь шла, по сути, о новой стратегии развития страны.
Стратегия — это всегда ставка и риск. В данном случае ставка делается на достижение технологического превосходства. Это нужно подчеркнуть — именно превосходства, хотя в данный момент Россия всё еще заметно отстает от Запада по уровню развития ряда критических технологий. Наиболее тяжелым является, пожалуй, положение с элементной базой в микроэлектронике.
Возможно, наши технологические заделы и недостаточны, но весь исторический опыт показывает, что «догоняющая стратегия» не работает никогда, в то время как стратегия «игры на опережение» имеет перспективу. Не будем забывать, что Япония, которая проиграла Тихоокеанскую войну, поскольку ее промышленность не смогла произвести ни нормального радиолокатора, ни работоспособного сонара, всего через 15 лет стала мировым лидером и законодателем мод в электронике.
Стратегия опережающего развития, конечно, связана со значительными рисками. Претендуя на технологическое лидерство, Россия резко смещает равновесие сил в мире. Это не устраивает нынешнего лидера — Соединенные Штаты Америки. А значит, будут «санкции», будет экономическая, финансовая (инвестиционная), политическая, культурная, научная блокада, постоянная угроза локального или мультилокального конфликта, если не «горячей» большой войны. Впрочем, всё это, конечно, уже и так есть.
Запад построил надежные механизмы защиты своего технологического превосходства. Один из них — политика «брайн драйн», когда перспективные молодые исследователи различных стран получают предложение продолжить свою работу в одном из европейских и американских научных центров.
Что с этим можно сделать? Секрет стратегического подхода заключается в том, чтобы действовать правильно, в то время как противник будет действовать естественно. А правильно — это просто готовить очень много перспективных исследователей.
Здесь суть технологического прорыва и всей стратегии Владимира Путина: опережающее развитие создается за счет принципиально новых решений в области создания технологий, через снятие «инновационного барьера». И в этом отношении ведущую роль будут играть технологии, которые сейчас пренебрежительно называют гуманитарными: технологии работы с сознанием, мышлением, пониманием, именованием. Смещающие технологии, которые разрывают связь нового с привычным и понятным и тем самым позволяют увидеть это новое, оценить его и использовать.
На мой взгляд, стратегия технологического прорыва будет включать три главных направления. Прежде всего, это создание «технологии производства технологий». Само по себе это не очень сложно, шестой технологический уклад с его решающей ролью искусственного интеллекта и аддитивных производств ориентирован на автоматизированные системы, конструирующие и производящие другие автоматизированные системы. Отсюда — один шаг до производства технологий, и в той же микроэлектронике, например, этот шаг давно уже сделан.
Нужна технология создания «диких карт» — маловероятных, но значимых, меняющих мир событий, среди которых — открытия и изобретения, новые технологии, новые рынки и целые системы рынков. Примерами «диких карт» можно считать знаменитую ракету Р-7, открывшую человечеству путь в космос. Или персональный компьютер. Или антибиотики. Сегодня такими картами могут стать «холодный термояд», антигравитация, квантовое копирование, управление грозами и утилизация их энергии… список можно продолжить.
На этом направлении у нас есть сильные заделы и, что очень важно, эти заделы опираются, с одной стороны, на русскую и советскую математическую школу, а с другой — на особенности русского языка, который по самой своей структуре способствует созданию систем креативной генерации, в том числе человеко-машинных.
Во-вторых, это технологии двойного назначения. Если президент ставит задачу повышения жизненного уровня населения и продолжительности его жизни, в то время как сохраняется угроза большой войны, необходимо научиться производить изделия, которые одновременно могут использоваться как в мирных, так и в военных целях. Речь идет, конечно, не о конверсии: повторение опыта 1990-х годов, когда предприятия ВПК выпускали лопаты из титана и делали соковыжималки на основе гидроциркуляционных насосов, нам не нужно. Суть «двойного назначения» — в принципиальной многофункциональности вещей. И еще — в умении использовать любую вещь различными способами. Военным — в том числе.
Третье критическое направление — инфраструктурные технологии. Россия всё еще имеет крайне низкую транспортную связность. Наше отставание от США, Китая, ЕС вызвано не столько технологической и экономической неэффективностью, сколько полной невключенностью российской «глубинки» (которая, заметим, начинается в 100 километрах от Москвы) в общестрановые процессы, не говоря уже о мировых. Нужны новые средства транспорта, может быть, даже принципиально новые. И нужны гуманитарные технологии, снимающие барьер между центральными и удаленными территориями.
За этими тремя главными направлениями второй линией развертывания технологического соревнования могут быть робототехника, беспилотники, квантовые аддитивные технологии (лазерное копирование молекулярной структуры вещей), новые энергетические технологии, новые материалы. И третьей линией — геоинженерные технологии, управляющие Землей и ее недрами.
Ключом к программе технологического прорыва является «оцифровка всего», прежде всего науки и системы российских законов, создание цифрового общества и приведение российского законодательства в состояние, допускающее ускоренное технологическое развитие. При этом, разумеется, мы придем к противоречию с существующими международными законами и стандартами. И это — отдельный, но стоящий риск.
Автор — ученый-футуролог
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
