«Нас отправляли в пыточные подвалы»
Освобожденные из украинского плена и переданные ДНР люди по-прежнему живут на территории одной из республиканских больниц, где проходят медицинские обследования и получают помощь. В этих стенах они проведут, предположительно, несколько недель. Специальный корреспондент «Известий» встретился с бывшими заключенными, они рассказали о первых впечатлениях от свободы и планах на будущее.
«Выхватили самых молодых»
Освобожденных расположили в палатах — по трое-четверо в каждой. На входе в больницу и по периметру территории — охрана с оружием. Внутри в коридорах — тоже. Где-то на лавочках сидят близкие бывших заключенных — жены и дети, которым разрешили приехать и обнять тех, кого они так долго ждали. Кто-то одиноко стоит окна и говорит по телефону, прильнув к трубке, будто к родному плечу. Вокруг сияют нитки гирлянд, стены украшены открытками и нарисованными Дедами Морозами.
Сотрудники правоохранительных органов во время столкновений с митингующими на площади Независимости в Киеве
Среди обменянных — пятеро бойцов «Беркута». Бывшие сержанты. Этих самых ребят (только в форме и шлемах) мы видели по телевизору, когда они с однополчанами сдерживали в течение четырех месяцев беснующуюся толпу на майдане. Они, как никто другой, знают, что творилось в центре Киева в те трагические дни. Троих из пятерых в рамках обмена отправили в ЛНР. Двоих — Павла Аброськина и Сергея Зинченко — в ДНР.
Павел и Сергей в киевских застенках просидели больше пяти с половиной лет. На момент ареста одному было 24 года, другому — 25.
— Выхватили самых молодых, — объясняют они. — Видимо, расчет был, что таких быстрее можно сломать.
В оцепление на майдан они заступили 1 ноября 2013 года. Рассказывают, что стояли практически без перерывов, месяц за месяцем, домой только на пару часов отпускали повидаться с близкими и помыться. До последнего верили, что всё завершится благополучно. Однако 18 ноября пришло сообщение, что митингующим везут огнестрельное оружие, много оружия. В тот же день был ранен их замкомандира полка.
Бойцы Беркута Павел Аброськин (слева) и Сергей Зинченко
О подробностях тех дней ребята не распространяются: «Мы до сих пор судимся, любые подробности могут быть использованы против нас». О победе майдана вспоминают так:
— Во-первых, это была боль, горечь. Нас бросили, эти чувства даже не передать словами, — говорит Павел Аброськин. — Во-вторых, не верилось, что вот эта масса теперь будет хозяйничать в стране.
Подразделение «Беркут», по словам Павла, сразу расформировали, бойцов уволили. Впрочем, без работы они сидели недолго: скоро создали аналог упраздненного формирования, тем более что уровень преступности в стране резко подскочил. Служить в него позвали уволенных ребят. Павел и Сергей вернулись в правоохранительные органы.
— А потом нас пригласили на допрос и предложили дать показания против бывших командиров. Якобы они отдавали приказы на расстрел мирных митингующих, — делится Сергей Зинченко. — То есть предложили оболгать командиров! И выдвинули условие: «Согласитесь — отпустим, нет — сядете сами».
И Павел, и Сергей отказались. Им инкриминировали статью «Убийство двух и более лиц». Позже, за неимением улик, переквалифицировали ее на «Терроризм». Сначала держали в СИЗО СБУ. Потом в изоляторе для бывших сотрудников внутренних дел.
— Все эти годы были борьбой, — говорит Павел. — С произволом и беззаконием. Не было и мысли отступить и пойти на поводу у следствия. Что помогало держаться? Честь мундира. Я знаю: я не преступник, я выполнял свой долг, был верен присяге, защищал свой народ и страну, делал всё, что от меня требовалось! Я не могу подвести своих родных, оклеветать товарищей. Нас было пятеро там, в заключении, и мы, по сути, отвечали за всех сотрудников «Беркута», которые стояли на майдане.
В ближайшем будущем парни планируют дальше отстаивать свою невиновность.
— Будем продолжать эту работу в формате видеоконференций, — говорит Сергей Зинченко. — Выход на свободу любой ценой не был самоцелью. Мы пошли на обмен, только чтобы родным стало легче. Главная задача, как и прежде, — добиться юридической очистки. И вернуться домой, где нас ждут.
«Не верили, не надеялись»
В другой палате — ребята из Мариуполя. 29-летний Вячеслав Бирюков и 32-летний Виктор Скрипник. Выглядят спокойно и даже отрешенно, словно находятся где-то далеко. На свободе они, как и ребята из «Беркута», оказались впервые за пять с лишним лет. После победы в 2014 году майдана и прибытия в родной город националистов для «наведения порядка», небольшой группой стали вести разведывательную и диверсионную деятельность.
— Большинство жителей Мариуполя были против новой украинской власти, наши настроения полностью совпадали с донецкими, — рассказывает Виктор Скрипник. — Радикалы начали запугивать горожан. Похищали людей, избивали, издевались. Эта информация до сих пор закрыта, Украина боится ее обнародовать. В сентябре 2014 года нас задержали, обвинили в терроризме. Поместили в Мариупольский СИЗО.
Самыми сложными оказались первые полгода.
Вячеслав Бирюков
— Били нещадно, калечили, из кабинета следователя, по его приказу, отправляли в пыточные подвалы, — говорит Вячеслав Бирюков. — Держали там по три дня, избивали непрерывно, потом уводили обратно в камеру. И через неделю всё по новой. Шесть месяцев без остановки!
Там же Вячеславу сломали трубой руку. Кость лопнула и до сих пор находится в таком состоянии (пять лет!), рука не сгибается, гипс не накладывали, врач не смотрел, рассказывает он. На руке образовался ложный сустав. Чтобы исправить ситуацию, нужно делать сложную операцию, сращивать кость заново. Также Слава — инвалид III группы, сердце поддерживает кардиостимулятор. Во время избиений аппарат вышел из строя, и его так и не восстановили, несмотря на многочисленные обращения к руководству изолятора и в международные организации.
У Виктора проблемы с глазами, вывихнутый после избиений плечевой сустав, нарушения жевательного аппарата.
За все эти годы никто из них не видел родных, в свиданиях отказывали. Матери обоих парней из-за давления были вынуждены покинуть родной Мариуполь. Отец Вячеслава в прошлом году умер, сын так и не простился с ним.
Обмен для обоих ребят стал неожиданностью. Не верили, не надеялись.
— Это счастье, как в эйфории находишься, — говорит Виктор. — Нас когда на территорию ДНР завезли, вдруг солнышко из-за туч выглянуло. А до этого стоял туман. И почему-то забылось вдруг всё, что творилось последние пять лет.
«Я в Донецке, мама!»
Отдельная история — матери, которые ждут сыновей. Жительница Макеевки Светлана жила без сына год. В конце 2018-го он выехал на приграничный блокпост для встречи с девушкой и пропал. Позже выяснилось: задержали украинские спецслужбы. При этом последние несколько лет он трудился на гражданке торговым экспедитором в Донецке.
— За него сначала требовали выкуп, но у нас денег таких нет, да и неясно, отдадут или нет, — говорит мать. — Держали в Мариупольском СИЗО. Он мне сообщил во время короткого звонка, что его вывозили с завязанными глазами за город, угрожали. Платные адвокаты за его дело не брались, говорили: сепаратист, смысла нет. Одна надежда оставалась на обмен.
И вот — случилось.
— Он связался со мной за несколько дней до обмена, сказал: «Мама, не переживай и не плачь, кажется, вернусь. Подписал бумагу». А потом из Красного Креста позвонили, подтвердили: «Да, ждите!»
Украинские военнослужащие охраняют автобус во время обмена военнопленными в Донецкой области
Автобусы с освобожденными пленными в день обмена мать ждала на Макеевском шоссе. Когда увидела, разревелась. Уже в больнице, когда все выгрузились, увидела сына. Обняла и долго ничего не могла сказать... Передала куртку, постельное белье, подушку. И еду — котлеты, салат оливье и новогодние мандарины.
Мать другого пленного Лариса живет в Горловке. В декабре прошлого года ее сын Юрий — военнослужащий армии ДНР — шел с позиций, попал в засаду и был захвачен в плен.
Три дня, по словам женщины, она просто лежала на кровати в неведении — сил подняться не было. Потом на украинских сайтах появилась новость — пленён. А скоро с матерью связались представители Красного Креста, которые подтвердили эту информацию, и начали помогать: целый год передавали сыну посылки и письма, сообщали о его состоянии. Юрию грозило 8 лет лишения свободы по статье «Сепаратизм».
За три дня до обмена он позвонил: «Завтра отравляют по этапу, надеюсь, на обмен». А 29-го декабря снова: «Я в Донецке, мама!»
Сына Лариса еще не видела. Говорит, не знает, пустят к нему или нет. К возвращению Юры дома готовится сварить борщ с косточкой — его любимое блюдо. Новый год встретила одна. Но, несмотря на это, говорит, праздник получился по-настоящему радостным и светлым.
