Голландское здоровье: жизнерадостные персонажи Йорданса гостят в ГМИИ
Выставка Якоба Йорданса добралась до российской столицы. Ранее полотнами великого голландца любовались жители и гости Санкт-Петербурга. Теперь же почти в полном составе экспозиция переехала в Москву. В Петербурге остался «Бобовый король» (по соображениям сохранности его транспортировка нежелательна), но остальные 18 полотен, а также 31 рисунок ярко отражают и метаморфозы стиля художника, и историю его коллекционирования в России, начало которому было положено Екатериной Великой.
В основном здании ГМИИ им. Пушкина все работы поместились в двух залах. На первый взгляд выставка получилась камерной. Но ощущение масштаба пространства рождают сами полотна, в особенности алтарный образ «Оплакивание Христа» из Александро-Невской лавры.
Впрочем, искусственная помпезность Йордансу не присуща. В отличие от своего старшего коллеги — Питера Пауля Рубенса — он укоренен в реальности. Его образы в хорошем смысле приземлены. Нарочитая театральность и барочный пафос уступают место обаятельной простоте, любованию жизнью во всей ее обыденной полноте.
Вот, например, парадный «Портрет старика»: при всей декоративной условности жанра получился удивительно естественный, даже немного комический образ. Грузный джентельмен, неловко повернувшийся к зрителю, явно доминирует над традиционным фоном — красной портьерой, высокой аркой с женской статуей. И вся формальность исходной мизансцены исчезает.
Еще больше витальности в застольях, столь любимых Йордансом. И пусть «Бобовый король» остался в Эрмитаже, до Москвы добрался аналогичный по сюжету «Пир короля» из Пермской художественной галереи, атрибутированный мастерской Йорданса. Король здесь, естественно, не настоящий — это «звание» на вечеринке доставалось тому, кто обнаруживал в пироге боб. Изображенный на картине счастливец, кажется, уже с трудом держит бокал. У остальных же возлияние в самом разгаре. Второстепенные персонажи поданы почти карикатурно, с босховской утрированностью. Но возможный морализаторский посыл («вот до чего пьянство доводит!») звучит куда слабее гимна эпикурейскому разгулу.
Совсем иное настроение у другой застольной композиции: «Автопортрет с родителями, братьями и сестрами». На этом раннем полотне живописец изобразил себя с лютней и в шляпе, в окружении домочадцев, излучающих гармонию и спокойствие. Идиллический семейный ансамбль дополняет трио парящих ангелочков, но на них смотришь иными глазами, когда узнаешь, что это умершие дети четы Йордансов.
Выставка хороша разножанровостью. В России хранится не так много станковых работ Йорданса — всего около двух десятков полотен. Но они охватывают практически все направления творчества художника. Так, среди экспонатов есть и античные сцены, и аллегории, и религиозные образы, причем как многофигурные, так и камерные (прелестная «Мадонна с Младенцем в венке из цветов»). Представлен даже огромный натюрморт — «Повар у стола с дичью». Однако авторству Йорданса на нем принадлежит только человеческая фигура — как всегда обаятельная и непосредственная. А жутковатые тушки оленя, кабана, кролика и других животных (кошмар веганов и зеленых) написал Пауль де Вос.
Отдельный отсек в экспозиции выделен под графику, которая позволяет не только заглянуть в творческую лабораторию Йорданса, но и оценить его техническую изобретательность: набросав контур черным мелом, мастер потом дорабатывал фигуры сангиной, белилами, пером, а кое-где и акварелью. Так что это не вспомогательные штудии, а самостоятельный серьезный пласт творчества гения.
