Средство для «Паразитов»: за что вручили «Золотую пальмовую ветвь»
В Каннах завершился 72-й кинофестиваль. Выступая на финальной церемонии вручения призов, председатель жюри мексиканский режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту самокритично признался: «Мы представляем вам наши предпочтения, но будущее всё расставит по своим местам». Как расставит, остается только гадать. А пока гадают многочисленные ниспровергатели решений различных каннских жюри.
«Золотая пальмовая ветвь» южнокорейскому «Паразиту» — наиболее нонконформистское решение основного жюри, вызвавшее негодование некоторых критиков: опытный взгляд четко и пристрастно фиксировал неточности ритма и монтажа. Но ведь главное не в этом — приз наглядно показывает, что кино в Корее (да и в Юго-Восточной Азии в целом) живет и развивается, оно обладает жизненной энергией и контактом со зрителями, которых нередко лишены каннские «генералы». И тот факт, что впервые присуждаемый в этом году приз артхаусных кинотеатров достался этой же ленте, говорит сам за себя.
На другом полюсе оценки качества произведения находится «Приз экуменического жюри», который вполне логично достался Терренсу Малику за его «Скрытую жизнь». Тяжеловесная духовность фильма не нашла поддержки у членов других жюри. Неожиданно «осталась за кадром» при распределении основных наград и шумно встреченная картина Квентина Тарантино «Однажды… в Голливуде». Эти два случая можно было бы списать на антиголливудские настроения, если бы не фигура умолчания вокруг яркой и сексуально эксплицитной ленты французского алжирца Абделлатифа Кешиша «Мектуб — любовь моя. Интермеццо».
А вот скромную и непритязательную картину «Должно быть, это рай» долго молчавшего палестинца Элия Сулеймана отметило специальным упоминанием и жюри ФИПРЕССИ (Международной федерации кинопрессы), и основное жюри. В последний день фестиваля вновь подтвердил свою репутацию Кантемир Балагов — его «Дылде» достался приз ФИПРЕССИ по программе «Особый взгляд».
Французские «Отверженные» Ладжа Ли, как и ожидалось, получили и приз жюри, и специальное упоминание артхаусных кинотеатров, что должно им обеспечить осенью достойный прокат, по крайней мере во Франции.
Второй приз жюри (это единственная официальная награда Каннского кинофестиваля, где возможно награждение сразу двух картин) достался бразильской ленте «Бакурау» Клебера Мендонса Фильо и Хулиана Доргельеса, подтвердив после главной награды «Особого взгляда» «Эвридике Гусмао» поддержку этой крупнейшей кинематографии Латинской Америки, попавшей в опалу у нового консервативного правительства страны. Политический подтекст был подчеркнут тем, что призы вручал американский оппозиционер, любимец Канн Майкл Мур, из уст которого единственный раз прозвучала шутка по поводу одиозного, по его словам, президента США.
Жюри очень элегантно вышло из сложного положения с картиной Педро Альмодовара «Боль и слава», которой большинство наблюдателей прочило «Золотую пальмовую ветвь». В итоге отметили Антонио Бандераса — за главную роль альтер-эго режиссера, и актер посвятил Альмодовару почти всё свое выступление.
Я смотрел трансляцию церемонии закрытия в зале «Дебюсси», оборудованном специально для прессы. Журналисты не отказывали себе в удовольствии открыто выражать свое отношение, а то и освистывать неугодные решения жюри. Наиболее резкую отрицательную реакцию вызвало вручение премии за лучшее исполнение женской роли Эмили Бичем (по-моему, справедливое) в антиутопии Джессики Хауснер «Малыш Джо» и совсем уж непонятный приз за лучшую режиссуру братьям Дарденн. В этих решениях сказалась программная политкорректность нынешнего жюри, проигнорировавшего наиболее яркие и спорные картины.
И всё же отдадим членам жюри должное — Гран-при достался африканскому дебюту Мати Диоп «Атлантика», где среди порывов страсти столь популярные в этом году в Каннах живые мертвецы добивались социальной справедливости.
