«И белые, и красные попали в страшную передрягу»
15 ноября в московском кинотеатре «Октябрь» состоится предпоказ новой телеэкранизации романа Алексея Толстого «Хождение по мукам». Это уже третья киноверсия романа. Первая вышла на экраны в 1957–1959 годах, трехсерийный фильм снял Григорий Рошаль. Вторая — 13-серийная работа режиссера Василия Ордынского — демонстрировалась в 1977-м, в канун празднования 60-летия Октября. В преддверии очередной киносаги на вопросы корреспондента «Известий» ответила автор сценария, председатель Гильдии кинодраматургов Союза кинематографистов России Елена Райская.
— Приступая к сценарию 12-серийного фильма, вы пересматривали предыдущие экранизации? Можно ли, сохраняя текст романа, сообщить зрителю что-то новое о 1914–1919 годах?
— Я попробовала пересмотреть экранизацию Ордынского, которой, помню, упивалась в юности. Не «покатило». Теперь этот сериал выглядит архаично и тенденциозно, что неудивительно: он был снят во времена, когда зрителю/читателю предлагалась правда лишь одной стороны баррикад.
Отвечая на ваш второй вопрос, могу сказать, что новое — не в исторических фактах, которые всем известны и внятно прописаны в романе. Новое — в отсутствии правых и виноватых. Все, вовлеченные в гражданскую войну: красные и белые, сочувствующие тем или другим, ненавидящие тех или других — все они были одинаково несчастливы. И все они — часть народа огромной страны, попавшей в страшную передрягу. Об этом мы думали, делая этот фильм. И еще о том, чтобы ужас гражданской войны никогда больше у нас не повторился.
— Порой в соцсетях появляются настолько удивительные тексты о событиях тех лет, что хочется поинтересоваться у молодых пользователей, чем они занимались на уроках истории. Может ли у телефильма быть просветительская цель — обучать нечитающее поколение?
— Фильм не может и не должен заменять чтение. Картина, снятая по роману или по его мотивам, как в нашем случае, — не более чем размышления на тему. Поэтому наивно, снимая фильм или сериал, ставить перед собой просветительские цели. Для этого существуют документалистика и наука под названием «история».
Другое дело, если после просмотра вдруг кто-то захочет перечитать роман, как после «Таинственной страсти», например, с прилавков вдруг смели стихотворные сборники поэтов-шестидесятников. Это прекрасно, но рассчитывать на подобный результат и делать кино ради него — неосмотрительно.
— Сценарии предыдущих экранизаций «Хождения по мукам» писали сами режиссеры. В этот раз традиция нарушена.
— Мы о такой традиции не знали, поэтому пошли своим путем. Мой прошлый режиссерский опыт, который, конечно, несравним с опытом Худякова (режиссер картины. — «Известия»), помогает мне только в сценарной записи. Я имею в виду кухню: монтажные стыки при записи сцен. От продюсерских требований и капризов это умение никак не ограждает.
Но в данном случае нам с Константином Худяковым была предоставлена полная свобода. Когда я придумывала новые сюжетные ходы, то согласовывала их с режиссером и больше ни с кем. Эта работа была для меня одной из самых комфортных в плане творчества, за что, конечно, спасибо продюсерам Юрию Сапронову и Тимуру Вайнштейну.
— Ваш творческий дуэт с Константином Худяковым сложился, когда вы работали над громким многосерийным фильмом «Однажды в Ростове» (2009–2012). Как вы сотрудничали в этот раз?
— Смотрела материал, первые монтажные сборки, прилетала на съемки в Пятигорск. Когда Худяков звонил с площадки и просил уточнить сцену, дописать диалоги, бросала всё и делала. Очень люблю этого режиссера и человека.
— Есть ли в романе и фильме особенно любимые вами герои? И может ли сценарист по-разному относиться к своим персонажам?
— Должна признаться, что фильм, в целом следуя роману, весьма отличается от текста Алексея Толстого. Проза и кинодраматургия — разные вещи. В романе есть персонажи, подробно и вкусно описанные, которые некоторое время действуют, а потом вдруг исчезают из поля зрения навсегда. В прозе такой подход имеет право на жизнь, в драматургии — нет. Драматургии нужен скелет, который будет обрастать не случайным мясом и жиром, но мышцами.
Каждая мышца должна работать для того, чтобы скелет стал живым существом и смог своими ногами прийти к главной цели — художественному высказыванию. Поэтому, пользуясь формулировкой «по мотивам романа», я позволила себе протянуть линии некоторых персонажей гораздо дальше и дольше, чем они прописаны в романе, и завершить их по своему усмотрению. Есть там и придуманные мною лица и события. Они были нужны.
Вот представьте себе: в романе сказано, что Даша Булавина пошла учиться на курсы. Точка. Но ведь надо придумать эти курсы, что там происходит, как это работает на сюжет в целом. Или вот еще: Катя Булавина-Смоковникова уехала в Париж, а потом вернулась. Но что там было в Париже событийного? Роман умалчивает. Соответственно моя обязанность — придумать и рассказать.
И еще одно. Рискую навлечь на себя проклятия, но всё же признаюсь, что сестры Булавины в романе (и соответственно в предыдущих экранизациях) несколько вялые особы, они как бы изначально жертвы, способные только плакать и смиряться с судьбой. Они лишены ярко выраженных характеров, но им щедро отпущены трагические испытания.
Мы с режиссером волюнтаристски решили сделать их яркими и сильными женщинами. Так что, отвечая на ваш вопрос, кого из героев я люблю, могу твердо ответить: люблю сестер Булавиных в исполнении Юлии Снигирь (Катя) и Ани Чиповской (Даша). Вообще в сценарии любишь всех и каждого, даже последнего негодяя, у которого есть своя боль. Другое дело — экранное воплощение. Тут не всё совпало с моими представлениями. Но, поскольку велика моя любовь к таланту режиссера, надеюсь сжиться со всеми воплощениями персонажей сценария.
Справка «Известий»
Сценарист, режиссер, продюсер Елена Райская окончила сценарный факультет ВГИКа (мастерская Л. Кожиновой и В. Черных), член Союза кинематографистов РФ с 1980 года. Автор сценариев к фильмам «Таинственная страсть», «Однажды в Ростове», «Пираньи», «Империя под ударом», «Президент и его внучка» и другим.
