«Я держу кулаки за президента Трампа и президента Путина»
У Европы должен быть собственный план по урегулированию конфликта на Украине. Об этом заявил премьер-министр Словакии Роберт Фицо в эксклюзивном интервью, которое для «Известий» взял бывший депутат словацкого парламента Петер Марчек. По его словам, Брюсселю следует создать условия для переговоров, например, снять часть санкций с РФ. Братислава продолжает давление на Киев с целью возобновления транзита газа, этот вопрос должен стать частью переговорного процесса, сказал Фицо. При этом Словакия не намерена участвовать в содержании украинской армии в будущем, а также выступает против присоединения Киева к НАТО. О восстановлении связей с РФ, новых санкциях и опасности милитаризации Европы — в интервью Роберта Фицо.
«Невозможно строить нормальный, современный и спокойный мир без дружественных отношений с Российской Федерацией»
— Господин премьер-министр, накануне 80-летней годовщины Победы вы выразили намерение участвовать в праздновании Дня Победы в Москве. Однако не все в Европе однозначно поддерживают такие инициативы. Как вы реагируете на критику, связанную с вашим решением посетить Москву 9 мая?
— Я помню, уже подобное однажды случалось. Это было в 2014 году. Тогда Европейский союз дал нам рекомендацию не ехать на празднования в Москву. Я поехал как председатель правительства совместно с чешским президентом Милошем Земаном. И мы там были единственные из всего Европейского союза. Я задаюсь вопросом: кто в этом году поедет в Москву? Потому что это вовсе не вопрос смелости, как вы понимаете, не вопрос того, что я хочу где-то показаться на людях или не хочу показываться, для меня это проявление элементарного уважения и почтения. Спустя 80 лет мы оглянемся вокруг и ответим на вопрос, кто понес наибольшие потери во время Второй мировой войны. И на этот вопрос существует однозначный ответ: это были бывшие республики Советского Союза, народы Советского Союза, миллионы людей.
Меня никто не остановит. Единственное, что меня может остановить, — это болезнь, но я надеюсь, что этого не случится. И поэтому я очень рад, что у меня будет возможность — если протокол мне позволит, конечно, потому что я не знаю, что там будет разрешено, — возложить венки к Могиле Неизвестного Солдата или к другим значимым памятникам в Москве по случаю окончания Второй мировой войны. Как мы знаем, 6 декабря 1941 года началось активное контрнаступление Красной армии против немецких войск. И это контрнаступление было очень успешным. Поэтому я бы с радостью посетил города под Москвой, где всё это происходило.
Я никого не буду переубеждать из моих коллег в ЕС. Это мой образ мыслей, моя система ценностей, я так поступал всю свою жизнь здесь в Словакии и буду делать так до тех пор, пока буду работать и присутствовать в общественной жизни. И это не отговорка и не извинение. Я уважаю всех жертв Второй мировой войны. Я был на кладбище в Нормандии. Мы должны признать вклад американцев в Тихом океане и, конечно, при открытии второго фронта. Я бы хотел подчеркнуть и вклад словацких солдат, то, что они сделали в британских войсках и — главное — в королевской авиации. Я бы и туда с радостью поехал и возложил цветы на могилы наших пилотов. Это всё наша историческая память. И если кто-то будет ставить под сомнение вклад бывшего Советского Союза, Красной армии, народов бывшего Советского Союза, то он совершит огромную ошибку. Я эту ошибку совершать не буду.
«Антироссийский фанатизм в Европе уже не имеет границ»
— Это будет уже не первая ваша поездка в Москву за последнее время. В декабре 2024-го вы провели переговоры с Владимиром Путиным о поставках газа. Как вы оцениваете итоги этого визита?
Президент РФ Владимир Путин и премьер-министр Словакии Роберт Фицо (слева) во время встречи
— Это был очень приятный визит, если мы говорим о поездке в Москву в декабре. Я был в частной поездке, и я глубоко благодарен администрации российского президента за то, что мне представилась возможность встретиться с ним. На этой встрече мы говорили о многом, но вы правы, основной темой нашего разговора был газ. Правда, перед этим мы коснулись еще темы перемирия.
Я четко спросил господина Путина, нельзя ли по случаю европейских рождественских праздников (я знаю, что в Российской Федерации иной календарь, не такой, как у нас) остановить на пару дней бои и показать, что они заинтересованы в переговорах. И у президента Путина была очень точная информация. Он спросил меня, разве я не помню, что сказал в Европейском совете украинский президент, который был там и прямо в глаза нам всем заявил, что перемирие для слабых, что только слабаки идут на перемирие. Поэтому на многие вопросы нужно смотреть несколько иначе, чем все этого ждут.
Тогда я еще об этом не знал, а если бы знал, то точно бы об этом говорил с президентом Путиным: недавно Европейский суд по правам человека издал невероятно важное решение, касающееся Украины. В нем он констатирует, что Украина как государство нарушила права человека, когда не предоставила никакой помощи людям в Одессе, где 42 человека сгорело в Доме профсоюзов. Это были пророссийски настроенные люди, на которых напали антироссийски настроенные протестующие. Поэтому весь этот конфликт нужно рассматривать в историческом свете, в свете определенных событий. И вот на это решение Европейского суда по правам человека я хотел бы обратить внимание, чтобы каждый знал, что происходило на Украине в 2014 году. Эти события, о которых я говорю, случились 2 мая 2014 года.
— У Словакии и России множество совместных проектов в различных областях. Какие из них вы считаете самыми успешными и самыми перспективными для развития двусторонних отношений?
— Огромное число связей разорвалось, потому что этот антироссийский фанатизм, который присутствует в Европе, иногда уже не имеет границ. И часто это приводило к тому, что культурные, спортивные проекты и многие-многие другие вещи постепенно сводились к нулю. Нам придется много всего восстанавливать. Хотя я думаю, что у Евросоюза большая перспектива в будущем, но невозможно строить нормальный, современный и спокойный мир без дружественных отношений с Российской Федерацией. И я для этого предпринимаю всё возможное. Я всегда стараюсь найти точку зрения, основанную на фактах, а не на ненависти, как я сейчас чувствую вокруг. Более того, я должен сказать, что я всегда любил славян. Возможности для развития взаимных отношений между Россией и Словакией огромные. Мое отношение к Российской Федерации нельзя посчитать цифрами. И поэтому я буду стараться, чтобы мы поддерживали хорошие отношения, хоть это очень сложно в сегодняшней ситуации.
«Газ — это то, за что я бы мог дать украинскому президенту антипремию»
— Удалось ли вам уже после того, как Украина остановила поставки газа в Европу, найти общий язык с Киевом?
— Газ — это то, за что я бы мог дать украинскому президенту антипремию, потому что он нанес ущерб Словакии, нанес ущерб всей Европе. Конечно, это Украина, это Зеленский, поэтому всё прощается. Решение о том, что Украина больше не будет пропускать газ через свою территорию в Европу, тут же стало причиной резкого роста цен. У нас эта цена намного выше, чем €40 за МВт-ч. Проблема в том, что мы не можем быть конкурентоспособными, если в Соединенных Штатах этот газ значительно дешевле, как и в других регионах.
У меня был разговор с президентом РФ, в котором было сказано, что в отношении газа мы можем положиться на российских партнеров. Потому что если речь о Словакии, то у нас подписан долгосрочный договор с «Газпромом». Он позволяет нам получать от российской стороны некий объем газа. В этом договоре прописано, что обязанностью российской стороны является каким-либо образом переправить этот газ в Словакию. Поэтому 1 февраля этот газ пошел через «Турецкий поток». И я очень приветствую активные переговоры, которые вела наша государственная компания «СПП» с «Газпромом», в результате чего мы сейчас видим довольно значительный рост объема поставок газа из РФ через «Турецкий поток».
Конечно, это поставки для нашего внутреннего рынка. Нам в Словакии нет поводов опасаться, что не будет, чем топить, не будет света или мы не сможем использовать газ в промышленных целях. Но я должен сказать, что мы потеряли огромные деньги от транзита, и в этом огромная вина украинского президента. То есть мы можем в случае с поставками рассматривать Россию как безопасного и надежного партнера. И я сегодня чувствую большое удовлетворение, когда слышу от немецких и прочих фирм, что без российского газа мы дальше не сможем существовать, что без него мы в Европе не можем гарантировать определенную ценовую стабильность, которая бы обеспечила нам конкурентоспособность.
Только один показатель для интереса. Если мы представим себе, что весь суммарный объем потребления в Европе — это где-то чуть более 400 млрд куб. м, по трубе, которая шла через Украину и Словакию, в Европу приходило только 17–18 млрд куб. м, это небольшая доля. Однако эта небольшая доля сильнейшим образом влияла на стабильность цен в Европе. Поэтому я радуюсь, что об этом начинают чем дальше, тем больше говорить. И я очень верю, что придет время переговоров, которые не только приведут к миру, но и в рамках этих переговоров будет обсуждаться возобновление поставок российского газа через Украину в направлении Словакии, а затем и далее на Запад. При этом я не совсем понимаю украинцев, потому что сегодня они надеются лишь на то, что Запад им всё даст. Но ведь и Украине нужен этот трубопровод. Хотя сама она утверждает, что у нее есть собственные запасы газа, которые она хотела бы использовать не только для внутренних нужд, но и для отправки на экспорт в Европу. Но ведь для этого нужен какой-нибудь трубопровод. Поэтому я не понимаю этих атак на газовую инфраструктуру. Я имею в виду Суджу. Я уже не говорю о событиях с «Северным потоком». Это всё не имеет отношения к реальности. Разговор с господином президентом Путиным был очень успешным и — главное — соответствовал реальности.
— Раньше вы заявляли, что Братислава будет оказывать давление на Украину, чтобы она возобновила транзит газа из России. Будет ли Словакия продолжать воздействовать на Киев?
— Мы достигли больших успехов в этом, и это было нелегко, потому что некоторые страны – члены Евросоюза не были убеждены в правильности этих шагов. В заключении Совета Европы указано, что ЕК, Словакия, Украина должны предпринять все возможные усилия для того, чтобы возобновить транзит. Вы знаете, что на Украине президентская республика и президент Зеленский там играет решающую роль. Я думаю, что он не очень приветствует транзит через Украину на Запад. Нас упрекали, что если мы будем покупать российский газ, то так мы будем поддерживать российскую военную машину в ее борьбе с Украиной. А Украина покупала в Европе российский газ, платила за него. То есть страна, которая ведет войну с Россией, платила России деньги за газ, который они от нее получали.
Мы должны исходить из того, что этот транзит нужен Европе ради стабильных цен. Этот транзит нужен, безусловно, Украине, потому что она ежегодно теряет €800–900 млн транзитных пошлин. А это довольно большие деньги. Сама Украина захочет вывозить газ в западном направлении. И я уверен, что этот вопрос будет обсуждаться на переговорах, а Россия умеет вести бизнес. В этом состоит мораль западных стран, которые говорят: вы, словаки, не можете пропускать транзитом российский газ, это нехорошо. А Россия сейчас — второй крупнейший поставщик сжиженного газа в Западную Европу. То есть я вижу здесь огромное лицемерие с их стороны. Поэтому я уверен в тех усилиях, которые мы неустанно прикладываем в Еврокомиссии, с которой мы ведем переговоры через соответствующего комиссара, оказываем давление, настаиваем. Я рад, что произошло увеличение объемов поставок для нашего внутреннего потребления через «Турецкий поток». А нам нужно пропускать газ транзитом. Не только ради наших транзитных пошлин, которые мы потеряли, но и ради того, чтобы у Европы был газ с востока. Тогда цены могут стабилизироваться.
«Украина никогда не должна войти в НАТО»
— Как вы оцениваете прямые разговоры Владимира Путина с американским лидером Дональдом Трампом? Можно ли сказать, что Европа, которая не участвует в переговорах, просто подливает масла в огонь?
— Я держу кулаки за президента Трампа и президента Путина, чтобы они как можно скорее решили проблему Украины. Мне очень жаль, что происходит взаимное истребление славян, потому что это всё на руку кому-то другому. В этом и состоит вся проблема, что Украина до сих пор будто бы так и не поняла, что ее использовали в этой геополитической борьбе. Очевидно, что президент Трамп не признает Европейский союз. Он предпочитает двусторонние переговоры с большими странами, такими как Испания, Франция или Германия. И это, вероятно, причина, почему он не в восторге от того, что ЕС будет сидеть за столом переговоров.
Но есть второй момент, который еще более важен. Я понимаю, что можно быть немного недовольным заявлениями новой американской администрации, что они уже не будут нести ответственность за безопасность Европы. И это заставляет нас в Европе думать о том, как нам повысить нашу обороноспособность. Но то, что происходит, это не повышение обороноспособности. Это €800 млрд, запланированных на вооружение Европы. И мы должны задать себе вопрос: к какой войне, Боже мой, мы готовимся? С кем мы хотим мериться силами? Во что мы хотим ввязаться? Поэтому в этих вопросах я буду очень открыт и буду спрашивать: хорошо, но за счет чего это будет? За счет уровня жизни людей? За счет чего мы найдем эти 800 млрд? Не нужно ли странам устанавливать собственные цели, если речь идет об увеличении обороноспособности?
Поэтому давайте сосредоточимся на переговорах между Соединенными Штатами и Российской Федерацией. Естественно, с включением туда Украины, поскольку без нее это нереально, чтобы как можно быстрее прийти к миру. Меня это интересует и с точки зрения возобновления экономических отношений с РФ. Я с самого начала конфликта говорю, что в один прекрасный день мы должны привести отношения с Российской Федерацией в нормальное состояние. Уже сейчас немецкие, американские фирмы говорят, что они заинтересованы в возобновлении контактов с этой страной. Мы заинтересованы в транзите газа, в поставках энергоносителей из РФ.
Поэтому я очень нервничаю по поводу этого вооружения Европейского союза. И, по-моему, об этом можно спросить и словацкое общество. Слушайте, вы с этим согласны? Всё правильно? Так должно быть, что мы сейчас платим 2% от ВВП, а должны будем платить 3–4–5%? Как повысится безопасность нашей страны, если у нас будет на три самолета больше? Поэтому я уже чем дальше, тем более нервно реагирую на это. Наверное, будет правильно опереться на мнение людей, спросить: скажите, что вы об этом думаете? Потому что, знаете, я иногда приезжаю на переговоры, говорю что-то, а мне в ответ: вы маленькая страна, поэтому сидите тихо, а мы, большие страны, скажем вам, как будет. Это дорога в ад.
— Как вы оцениваете шаги президента Франции Эммануэля Макрона и премьер-министра Великобритании Кира Стармера по созданию «коалиции желающих»? Пытаются ли Франция, Германия или ЕС заставить Словакию участвовать в подобных форматах?
— Словацкая Республика не будет давать никаких денег и никакого бесплатного оружия Украине. Точно так же у нас нет никакого интереса отправлять военных на Украину. Мы с этим не хотим иметь ничего общего. Если словацкие солдаты должны где-то участвовать, они могут это делать в международных миссиях. Всё это очень опасно, потому что страны, которые входят в НАТО и соседствуют с Украиной, не должны участвовать в подобных акциях и посылать военные формирования на территорию Украины. Это вызывает огромное количество проблем.
Я думаю, что Украина никогда не должна войти в НАТО. Я не могу воспрепятствовать украинским политикам высказывать свои пожелания. Каждая страна сама выбирает свой путь. Но если украинцы сейчас скажут, что хотят вступить в НАТО, мы должны уважать это желание, но это не значит, что их туда примут. Потому что членство Украины в альянсе несет в себе такую опасность для всего мира, какую мы себе даже представить не можем. Сегодня большие игроки в ЕС задаются вопросом, что могло бы стать лучшей гарантией безопасности для Украины. И чем дальше, тем больше приходят к мысли о том, что это возможно только в том случае, если на Украине будет хорошо обеспечиваемая, хорошо оплачиваемая и хорошо вооруженная армия из сотен тысяч солдат.
Но ведь Украина не сможет этого сделать. Это значит, что Европа готовится содержать целую армию на Украине? С этим Словацкая Республика не хочет иметь абсолютно ничего общего. Здесь есть большие страны, которые называют себя «желающими», которые готовы дать и деньги, и людей и даже содержать, возможно, эту украинскую армию. И они смотрят на этот вопрос иначе. Они бы даже приветствовали Украину в НАТО. А есть другие страны, но их немного, нужно быть честными, их совсем немного.
И в этом случае мы должны просто сказать, что Словакия относится к тем странам, которые считают, что никакого членства в НАТО для Украины не должно быть. И гарантии безопасности для Украины должны выглядеть совершенно иначе, нежели нам сегодня представляет эта группа «желающих стран», которые так сильно поддерживают вооружение ЕС.
«И американская, и российская стороны скептичны в отношении Европейского союза»
— Какова позиция Словакии в отношении военных инициатив в рамках Европейского союза и НАТО? Cлышны ли голоса Словакии и прочих несогласных стран ЕС?
— Я признаю, что определенная мера повышения обороноспособности должна быть, если Соединенные Штаты покинут Европейский континент. Это тема, которая может у таких партнеров, как США, вызвать ощущение того, что Европа не хочет окончания конфликта на Украине. А сама Европа, то есть некоторые европейские страны говорят: возьмем на себя всю ответственность финансирования войны на Украине, пошлем туда солдат, им нужно больше оружия и всего остального. Вы ведете переговоры о мире и хотите мира, но при этом хотите, чтобы ваш партнер говорил о войне? Потому что ЕС говорит о войне, а теперь они вернулись к риторике о мире только потому, что начались мирные переговоры. Если бы не они, то слово «мир» было бы запрещено в рамках Европейского союза.
Поэтому, вероятно, и американская, и российская стороны скептичны в отношении ЕС. У Европы должен быть собственный план мира. Европа со своими ресурсами не должна была смотреть на администрацию Байдена, чего хочет или не хочет Байден на Украине, самой нужно было действовать с самого начала. И она должна была с самого начала влиять на РФ, на Украину: давайте договариваться, искать какой-нибудь план мира, который бы устроил каждого. Сейчас у Европы плохой имидж. Я немного в шоке от этого. Каждый мне скажет: это регион, который 80 лет наслаждался великолепной свободой, где была фантастическая жизнь и сейчас люди там отлично живут. И тут вдруг у нас появляются какие-то ястребы, которые думают, как бы купить побольше ракет, построить побольше самолетов и кому-то противостоять. На этот путь Европа не должна была вставать.
— Как вы оцениваете программу по перевооружению ЕС, которую предложила Урсула фон дер Ляйен? Планирует ли Словакия увеличивать свои расходы в рамках этой программы?
— Если бы речь действительно шла о реакции на снижение присутствия американских войск и на слова о том, что мы должны сами обеспечивать свою безопасность, то хорошо, можно было бы это обсуждать. Но у меня такое ощущение, что кто-то опять думает о чем-то совсем ином, словно готовится к какой-то новой войне. Что чрезвычайно опасно. Поэтому я буду вносить в это рациональное зерно.
Словацкая Республика не может в ущерб людям и уровню их жизни покупать ракеты. Я сказал об этом и на Славине, что хорошо, давайте купим на три ракеты больше или на три истребителя больше, но тогда пусть те, кто нас заставляет это покупать, поедут в восточную Словакию и сами объяснят людям, что у вас не будет ни водопровода, ни канализации, потому что нам нужно было купить на две ракеты больше, которые мы еще не знаем, на кого потом будем сбрасывать.
Словацкая армия нуждается в модернизации. Почти всё, что было в рабочем состоянии, предыдущее правительство передало на Украину. И я не раскрою секрета, если скажу, что у нас сегодня не защищены даже наши атомные электростанции, потому что система противовоздушной обороны, самолеты Миг-29, огромное количество вооружения и боеприпасов было бесплатно передано предыдущим правительством Украине.
«ЕС не продемонстрировал никакого встречного подхода в отношении РФ»
— Вы много раз критиковали санкции в отношении России и называли их неэффективными и вредными для европейской экономики. Какие аргументы в пользу их отмены вы приводите своим европейским коллегам?
— Возьмите, к примеру, Кубу. Мне очень жаль ее, это страна, которая никому не сделала зла, и лишь потому, что она существует и выстояла, она — предмет санкционных программ. Если вы для маленькой страны введете какие-то санкции, то вы создадите большие трудности людям. Но Россия — это иная сущность. Ввести санкции в отношении Российской Федерации — вовсе не значит, что эта страна встанет на колени. Если вы хоть немного знаете русских, то знаете, что они чрезвычайно изобретательны и умеют выходить из разных ситуаций.
У нас есть на этот счет экспертные мнения, что санкционные меры в некоторых моментах даже повысили самодостаточность РФ. То есть у России были доходы от продажи сырьевых ресурсов и она закупала за рубежом технологии, а потом была вынуждена сосредоточиться на производстве этих технологий у себя. Возможно, кто-то скажет, что ее технологии не так хороши и не так качественны, как те, которые производятся в других местах, там, где их делают уже 50 лет, но свою цель они выполняют.
То есть санкционные меры могут лишь обозлить вторую сторону, но не могут поставить ее на колени. Я спустя длительное время посетил Москву в декабре 2024 года, и у меня не было ощущения, что в городе чего-то недостает. Я понимаю, что столица всегда выглядит иначе, чем остальная страна. Но если посмотреть на людей, на рестораны, на магазины, то очевидно, что страна живет своей нормальной жизнью. Мы приняли принципиальное решение, что всегда, когда вводятся какие-то санкции, нужно смотреть туда, где уже действительно переходят все границы. У нас в Словакии есть реакторы российского производства, и, конечно, речь о топливе для них. И если бы кто-то пришел и сказал: «Давайте наложим на них санкции и остановим их!», то, конечно, мы, наверное, сказали бы: «С ума не сходите! Хватит!»
Некоторые санкции нанесли ущерб словацкой промышленности, потому что речь шла о товарах двойного назначения. Например, строительная техника с экскаваторным ковшом, которую можно использовать и в гражданских, и в военных целях. И вот этого, например, коснулись санкции, и это создает проблемы. Поэтому мы думаем, что санкции как таковые не работают, а, наоборот, приводят к тому, что вторая сторона еще более злится. Сейчас мы совершили значительный шаг в персональных санкциях. Вы, конечно, знаете, что существует список из более чем 2 тыс. физических и юридических лиц из России, которые находятся под санкциями, не могут ездить по Европе, у них заморожены активы. И мы в сотрудничестве с Венгрией — нужно их поблагодарить, думаю, они видят эту ситуацию так же, как ее видим мы, — мы исключили, кажется, трех человек из этого санкционного списка. И я предполагаю, что это будет постепенно продолжаться.
Мы хотим создать хорошую атмосферу для мирных переговоров, каждая сторона должна сделать какой-то шаг. Очень хороший шаг — это обмен пленными. И конечно, таким шагом навстречу будет снятие части санкций, чтобы создать пространство для дальнейших мирных переговоров. Я не верю в санкции.
— Европейский союз готовит 17-й пакет ограничений в отношении России, несмотря на диалог, который ведут сейчас США и Россия об Украине. Может ли Братислава пойти на блокировку нового пакета?
— Для введения санкций нужно единогласие, это сложная процедура в рамках ЕС. Многие из нас сказали, что мы будем следить за ходом мирных переговоров и будем задаваться вопросом: какое сейчас имеет значение накладывать новые санкции, если мы на пути к мирным переговорам? Поэтому давайте дождемся следующего этапа, посмотрим через несколько месяцев. Поверьте, я не из тех людей, для кого проблема наложить вето на какое-либо решение. Например, на столе уже лежало предложение высокого представителя ЕС по вопросам международных отношений, что мы должны быстро скинуться из государственных бюджетов на Украину и собрать €40 млрд. И каждая страна из своего госбюджета должна дать какие-то деньги. Так я открыто сразу сказал, что я не вижу совершенно никакой причины для Словакии отправлять деньги на оружие для Украины. Поэтому да, есть вопросы, где я свое право вето без сомнения использую. Но в то же время я хочу быть значимым коллективным игроком.
Каждая страна может выразить свое несогласие с санкциями и таким образом эти санкции заблокировать. Первое, что мы изучим, как я уже сказал, это то, до какой степени эти санкции вредят нашим собственным интересам. Потому что мы иногда думаем, что мы самые умные. Мы в Европе выдумываем санкции в отношении другой страны, а по сути, они больше касаются нас самих, чем той страны, против которой они направлены. Но прежде всего нужно очень внимательно следить за тем, на каком этапе мирных переговоров мы находимся и может ли принятие 17-го пакета стать контрпродуктивным или продуктивным.
Мы тоже в ЕС должны продемонстрировать некий встречный подход. Пока что Евросоюз не продемонстрировал никакого встречного подхода в отношении РФ. Если бы ЕС захотел, он бы заставил Украину продолжать транзит газа. Сейчас кажется, что борьба за восстановление транзита через Украину как будто бы касается только меня и Виктора Орбана, а остальные боятся этого. Евросоюзу нужно будет задуматься над тем, хочет ли он быть препятствием для мирных переговоров или хочет быть их частью и конструктивно в них участвовать.
— Как вам практически самостоятельно удается вести политику, которую в некоторых кругах называют альтернативным курсом ЕС?
— В Словакии я стараюсь проводить суверенную международную политику, которая вытекает из нашего членства, прежде всего, в Европейском союзе, в НАТО. Но мы ориентируемся на все четыре стороны света. Поэтому я нисколько не сомневался, когда посещал Вьетнам, Южную Корею, РФ, Бразилию и много-много других стран, в том числе США. Это первый основной тезис, о котором я хочу сказать. Словакия не может плыть на буксире у кого-то другого. Мы можем уважать наши обязательства, но мы хотим осуществлять собственную, самостоятельную, суверенную международную политику. Во-вторых, очень важно сказать, что нужно придерживаться принципов, которые многие страны перестали уважать.
Во-первых, нельзя вмешиваться во внутренние дела другого государства. Во-вторых, очень важно уважать то, какой путь выбирает страна, если речь идет о ее собственном внутреннем управлении. Меня иногда забавляет, когда кто-нибудь начинает критиковать Китай. Китай — образец того, как создать режим, обеспечивающий спокойствие и мир 1,5 млрд жителей. Кроме того, КНР — это стабилизирующий элемент в регионе. Я всегда смеюсь, когда представляю себе, что было бы, если бы в Китае была политическая система как в Словакии. Вы ее хорошо знаете. Если бы там было 100 политических партий, 20 партий стремились бы попасть в парламент. Ведь там бы люди перебили друг друга за три дня. И мы от этого недалеко ушли. Сегодняшняя политическая система — при этом я не говорю о демократии — я говорю лишь о системе, в которой существует множество политических партий. Сегодня это главное препятствие для развития Словацкой Республики как таковой.
— В ЕС обсуждается отмена принципа единогласия при голосовании по вопросам внешней политики? Как вы относитесь к давлению ЕС на Венгрию?
— Что касается международной политики, я не хочу выходить из Европейского союза. ЕС для Словакии жизненно необходим, и членство в нем нам много дало. Это признаёт любой, каждый, кто сравнивает, как развивалась наша страна. Но здесь я вижу два больших риска. Первый — в том, что в Европейском союзе начал твердо насаждаться принцип единственного обязательного мнения. Если ваше мнение отличается, то сначала вас старались игнорировать, потом изолировать, а сегодня наступает третий этап — наказание за иную точку зрения. Во-вторых, огромная ошибка ЕС в том, что он вообще допускает дискуссию о том, что в некоторых принципиальных вопросах европейской политики уже не будет действовать единая точка зрения. То есть раньше все 27 стран должны были договориться, только тогда это решение имело силу и значение. Теперь якобы будет достаточно квалифицированного большинства. Тогда зачем нужен Евросоюз? Немцы с французами там сами примут решение. Это не суверенная международная политика Словакии.
В этом смысле я хочу высказаться по поводу наших друзей и соседей в Венгрии. Венгрия — самостоятельная суверенная страна с богатой историей, страна с очень особым отношением к нам, если речь идет о нашем совместном прошлом, но мы с Виктором Орбаном приняли решение и огромное количество энергии пустили на строительство хороших взаимоотношений, и нам удалось это сделать. Я скажу очень точно и ясно: если Виктор Орбан будет делать во внутренней политике то, что он обещал своим избирателям и благодаря чему он выиграл выборы в парламент, никто не имеет права его критиковать. Каждый точно знал, с чем он шел на выборы, почему выиграл их и получил этот мандат. Во-вторых, это суверенная страна. Если у нее суверенный взгляд на какие-то вопросы международной политики, мы должны это уважать. Мы можем постараться Виктора переубедить, что он должен действовать по-другому. Но ведь нет! Как только он что-то скажет, тут же все хотят его за это наказать.
Поэтому я скажу о третьем моменте: Словакия никогда не согласится с введением правила квалифицированного большинства в вопросах международной политики в ЕС. И это самое главное: мы никогда не согласимся с тем, чтобы в отношении Венгрии вводились санкции за то, что венгры имеют свои суверенные взгляды. То же самое я бы ожидал и от венгров, и от других маленьких стран. Если бы Словакия находилась в таком положении, то они сказали бы: «Не сходите с ума!» Уж не будете же вы наказывать Словакию за то, что словацкое правительство было против обязательных квот? Я говорю сейчас об обязательных квотах для мигрантов, которые Словакия остановила. Или в других вопросах. Уж не будете же вы наказывать Словакию за то, что она отказывается делать подарки Украине? Неважно, идет ли речь о деньгах или об оружии. Это суверенная легитимная позиция. Поэтому я бы хотел назвать нашу политику внутри Европейского союза политикой солидарности, но она очень суверенная и такой останется.
В конце концов, посмотрите на наши взгляды на историю, на Российскую Федерацию. Разве это не позор, что сейчас будет отмечаться 80-летие окончания Второй мировой войны, победы над фашизмом, на Славине лежат тысячи молодых русских солдат, а послы Европейского союза сказали, что они не придут лишь только потому, что там будет российский посол. А кто должен был произносить речь? Немецкий посол? Давайте всё же будем уважать наше прошлое и не будем смешивать вещи, которые невозможно смешать.
«Вступление в Европейский союз было для Словакии очень полезно»
— В 2024 году отмечали 20-летие вступления Словацкой Республики в Европейский союз. Какие ключевые достижения и вызовы вы бы могли назвать за этот период?
— Вступление в Европейский союз было для Словакии очень полезно, и мы очень ценим тот шанс, который мы получили. Конечно, членство в союзе приносит и свои минусы, но всё равно плюсов намного больше. Поэтому если Евросоюз сохранит эту взаимную солидарность, если продолжит уважать иные мнения и маленькие суверенные страны, то он выживет. Если же он пойдет коротким путем и скажет, что у него уже не хватает нервов заниматься какой-то там Венгрией, Словакией и лучше мы введем квалифицированное голосование большинством голосов, то тогда Евросоюз, по моему мнению, очень быстро умрет.
Я думаю, что нам нужно больше внимания уделять защите собственных национальных интересов. И тут мы говорим и о национальных интересах отдельных стран – членов Евросоюза, и о европейских интересах в целом. Например, вопрос автомобильного производства, вопрос цен на энергоносители.
Давайте не будем свято верить в то, что институты, которые сейчас работают, незаменимы и неприкасаемы. Что Соединенные Штаты Америки вдруг не скажут: «Всё, мы выходим из НАТО, не будем больше давать столько денег». Вы же видите, что творится в других мировых организациях, во Всемирной организации здравоохранения и многих других. И у нас вдруг может оказаться на столе вопрос о членстве в НАТО. И что мы будем с этим делать? Создадим собственную структуру по безопасности в рамках Европы? Давайте не будем настолько верить в то, что всё вокруг свято и неизменно. И это касается и Евросоюза. Поэтому я очень рекомендую посмотреть процесс, как развивался ЕС. Давайте хранить те ценности, на которых он возник. Это был мирный проект, а сегодня это военный проект. Давайте охранять договор этих 27 стран, который сегодня уже перестает действовать.
— В феврале вы сообщили об окончании правительственного кризиса в Словакии. Какая сейчас ситуация в правительственной коалиции? Есть ли в ней единство? Замечаете ли вы какие-либо попытки внешнего вмешательства во внутренние дела Словакии?
— Особенность Европейского континента в том, что политические системы в наших странах основываются на существовании большого числа политических партий. И их правительства часто коалиционные. Правительства основываются на сотрудничестве двух-трех-четырех-пяти политических партий, которые прошли парламентские выборы. И поэтому есть такая очень точная и остроумная классификация, по ней враг бывает двух видов: смертельный враг или партнер по коалиции. То есть иногда и в Словакии так случается, что отношения между партнерами по коалиции очень сложные. Я сейчас не буду вдаваться в ненужные для нашей иностранной аудитории подробности, касающиеся тех проблем, которые мы тут у себя вынуждены решать. Я принял абсурдные политические решения, и я это признаю, это были абсурдные политические решения. Эти решения должны были принять мои коалиционные партнеры.
Парламентские выборы в Словакии
На данный момент ситуация такова, что парламент продолжает работать, принимает новые законы. Но я не наивное дитя, я в политике с 1992 года, то есть я в словацкой политике тяну уже 33 года. Я пять раз выигрывал парламентские выборы в дикой политической системе, мы вынуждены бороться с десятками соперников. У меня за спиной нет никаких СМИ. Я создавал четыре правительства, и уже четвертый раз я премьер-министр. Я всё сделаю для того, чтобы и на следующих выборах достичь успеха и чтобы эти выборы прошли, как планируется, в 2027 году. Чтобы моя партия SMER выиграла эти выборы и по возможности образовала следующее правительство.
