На Большой Дмитровке поставили спектакли Джерома Роббинса
Музыкальный театр на Большой Дмитровке возобновил один из самых успешных своих проектов — вечер балетов Джерома Роббинса. Одноактные спектакли «В ночи», «Другие танцы» и «Концерт» иллюстрируют три направления стиля американского хореографа — лирическое, характерно-фольклорное и юмористическое.
Объединяет контрастную на первый взгляд триаду изысканный романтический флер и музыка Шопена, играющая для Роббинса первостепенную роль. «В ночи» — серия дуэтов о ночных свиданиях влюбленных, навеянная ноктюрнами композитора. Выразительные детали пьес — сладостные интонации томления, безответного вопроса, тонко обыгранные пианистом Константином Хачикяном, — хореограф подчеркнул рельефными девелоппе и устремленными вдаль арабесками. Струящуюся бесконечную мелодию — потоком долгих верхних поддержек. Мерное сопровождение — сдержанной сценической ходьбой.
Медитативный по темпоритму танец Роббинса требует хорошо сложенных пластичных солистов. Ближе всех к замыслу балетмейстера оказались аристократичные Оксана Кардаш и Сергей Мануйлов. Их графичные линии и филигранное исполнение акцентировали рафинированность и полетность хореографии.
Бессюжетная миниатюра «Другие танцы» — пластическое воплощение мазурок и вальсов Шопена. Виртуозное Pas de deux с удвоенным числом вариаций Роббинс создал в 1976 году для Михаила Барышникова и Натальи Макаровой. Фольклорный колорит танцевальных пьес композитора подчеркивается стопами «утюжком», залихватскими жестами, энергичными поясными поклонами.
К сожалению, харизмой и мастерством первых исполнителей не обладают ни премьер театра Денис Дмитриев, ни дебютировавшая в спектакле Эрика Микиртичева. В их интерпретации дуэт утратил непринужденную легкость, а народные элементы выглядели наигранными и жеманными.
Завершивший вечер «Концерт» — остроумный скетч о казусах музыкально-театральной жизни. Музыкально-хореографический контрапункт, занимавший хореографа в предыдущих балетах, здесь уступает место зрелищности и сюжетности. Этот спектакль, требующий скорее слаженной работы коллектива, чем индивидуальности отдельных исполнителей, оказался для труппы наиболее удачным.
Герои спектакля, пришедшие на выступление знаменитого пианиста (Александр Праведников), располагаются в партере. До музыканта, который вдохновенно исполняет Шопена, им нет никакого дела. Интеллектуал в первом ряду засыпает на второй минуте вечера, супружеская пара занята выяснением отношений, юные кокетки желают блеснуть эксклюзивными нарядами, практичная леди — обольстить соседа слева. Большинство собравшихся к тому же безбилетники и «действуют» под гневную пантомиму капельдинера.
Апогей абсурда наступает в финальном балабиле: пестрая компания оборачивается жужжащим роем насекомых, а не выдержавший бремени славы пианист гонится за почитателями своего таланта с сачком.
Другая линия «Концерта» — игривая пародия на классическое наследие балета. Роббинс живописно обрисовывает курьезы театрального быта: капризная прима, отвергающая партнеров, нестройный кордебалет, амбициозный солист, не желающий поднимать балерину.
Аллюзии на балетные шедевры XIX–XX веков хореограф помещает в формат искрометного шоу. В энергичных взмахах рук танцовщиц угадываются лебеди из балета Чайковского. Празднично марширующие кавалеры напоминают свиту тореадора в «Дон Кихоте». А запутавшийся в перестроениях женский ансамбль — ироничный намек на хореографию соратника Роббинса по Нью-Йорк Сити Балету Джорджа Баланчина...
