Островский в стиле хай-тек
Театр «Современник» поставил «Позднюю любовь» Александра Островского. Одна из любимых пьес великого драматурга приобрела вид хай-тековый и даже мистический.
Когда речь заходит о певце купеческого Замоскворечья, в памяти обычно возникают кустодиевские образы, сочный быт, яркие краски, колоритные истории. Но за этим ныне нужно идти в Малый театр. Там гения русской драматургии чтут и ставят как положено — в исторических костюмах и декорациях.
«Современник» же обнаружил в «Поздней любви» не драму, а притчу. Истинной любви всегда воздастся — такова ее мораль. Но вот как и где найдет героев заслуженная награда?
Вопросов на сей счет множество. Не у Островского — у нынешнего поколения. В то, что немолодая девушка Людмила Герасимовна (Алена Бабенко) влюбилась без памяти в стареющего, но еще бодрого кутилу и растратчика Шаблова (Дмитрий Гирев), поверить можно. И в то, что, ослепленная этим чувством, украла у отца-поверенного (Виктор Мищенко) ценный документ (по словам любимого, он должен спасти его от долговой ямы) — тоже.
Но вот в то, что этот самый кутила, проникшись ее самоотверженностью, готов и бумагу вернуть, и в тюрьму сесть, режиссеру Егору Перегудову вместе со сценографом Марией Трегубовой категорически не верится. Не может такого случиться, ну разве что в некоем воображаемом царстве-государстве, ином мире-пространстве.
Пространство в данном случае — слово ключевое, ибо весь концепт спектакля передан через игру пространственными объемами. Сталкивать «малое» и «большое» — любимый прием Трегубовой, который она недавно продемонстрировала в «Манон Леско» Большого театра.
Правда, там Мария не на шутку заигралась, оставив артистов приложением к сценическому реквизиту. Однако в отсутствие гигантской сцены и огромного бюджета художница обнаружила и вкус, и чувство меры. Видимо, это тот самый случай, когда ограничения идут во благо.
Действие происходит в белом прямоугольнике, врезанном в аналогичную геометрическую фигуру, тоже белую. Ощущение экрана и немой «фильмы» усиливают титры, пересказывающие ремарки к пьесе, и тесное единство места и действия. Бывает, что в миниатюрную сценическую коробку умещаются четыре-пять активно двигающихся и жестикулирующих персонажей. В том числе и весьма объемных.
К примеру, вдову Лебедкину авторы обряжают в пышные меха. Обронила дама замечание — оставила, мол, экипаж у Зоологического сада, и в тот же час предстала в виде громадной, до потолка медведицы. Метафора выглядит к месту — уж больно хищная вдовушка попалась: так и норовит отхватить кусок послаще.
Прочие важные для действия предметы тоже укрупняются до невероятных размеров. Револьвер, из которого периодически желает стреляться Шаблов и который от греха подальше забирает Людмила, увеличен настолько, что застревает в дверях. «Людмила Герасимовна застрелилась... » — шелестят домочадцы.
По всей жизненной логике так и должно быть. Что еще может сделать честная девушка, предавшая отца ради подлеца-возлюбленного? Авторы спектакля уверены, что самоубийство героини и есть конец истории, а весь хеппи-энд разворачивается на небесах.
Открывается перспектива сцены — та же белейшая комната, те же двери, но многократно увеличенные. И на бескрайний, в сравнении с коробкой-экраном, простор выходят персонажи. Все как один трогательно-благостные, уютные, пушистые, в чем-то сером крупной вязки. В цивильном только хищница Лебедкина, так и не осознавшая своих ошибок. Ее примерно отчитают и отправят восвояси, в кипящий склоками мирок.
Островский, правда, по-христиански любил и праведников, и грешников. И с надеждой на исправление человечества нередко делал примиряющие финалы. Постановщики в «Современники» — люди современные и несентиментальные. Так что негоже таким, как Лебедкина, портить райское благолепие...
«Поздняя любовь», пьеса Александра Островского, «Современник», 2016. Режиссер-постановщик — Егор Перегудов. Художник-постановщик — Мария Трегубова. Музыка — Сергей Филиппов. В ролях — Алена Бабенко, Марина Хазова, Николай Клямчук, Василий Мищенко, Елена Плаксина, Дмитрий Гирев и др.
