«Сам себе руководитель» | Статьи

Легендарный клавишник Петр Подгородецкий, экс-участник «Машины времени» и «Воскресения», сыграет 12 октября сольный концерт в одном из столичных клубов, а через несколько месяцев отпразднует свое 60-летие. С музыкантом пообщался обозреватель «Известий».

— Твой предстоящий концерт, насколько я знаю, пройдет в предельно лаконичном формате?

— Да, я решил выступить вообще без музыкантов. Клавиши и я. У меня есть много песен, которые никто особо не слышал: романсы, темы, написанные во время работы в коллективе Иосифа Кобзона и после того, как я ушел от Кобзона, но еще не вернулся в «Машину времени». А еще есть вещи, которые я в армии написал. Материала достаточно.

Плюс к этому я рассказываю разные истории, связанные с созданием той или иной песни. Конечно, что-то в своих рассказах додумываю или приукрашиваю, но это естественно при такой их подаче. Иногда во время концерта замечаю, что уже минут пятнадцать о чем-то говорю, спрашиваю у аудитории: «Вам не надоело?» Отвечают: «Нет-нет, очень интересно, продолжайте». По сути, мои сольные концерты по форме напоминают творческий вечер.

— Ты ведь пишешь только музыку, а откуда берешь тексты для своих песен?

— Несколько текстов я сам написал. Какую-то часть — Карен Кавалерьян, а большинство, разумеется, Андрей Макаревич. Ну как без «Фрейлекса» обойтись? Просят же. И «Поворот», конечно, тоже просят.

— Окончательное расставание с «Машиной времени» вышло у тебя совсем не безоблачным. А уж после появления книги «Машина с евреями» отношения с экс-коллегами еще более напряглись. Они обиделись?

— Не спрашивал у них об этом. Но думаю, очень сильно обиделись. Хотя я попытался описать всё с юмором и без лишних «наездов». Впрочем, сейчас уже неважно, кто как воспринял ту книгу. С Сашей Кутиковым, например, мы общаемся регулярно. И я не заметил с его стороны каких-то претензий. С Женькой Маргулисом общаемся. Я поздравлял его с 60-летием. Надеюсь, и он меня поздравит. Да и с Макаром иногда встречаемся, где-нибудь в музыкальном магазине или на какой-то тусовке. Нормально всё, даже за руку здороваемся. Вот с Валерой Ефремовым после ухода из «МВ» ни разу не виделся.

— Тем не менее многие восприняли твое сочинение как сведение счетов с группой, из которой тебя выгнали...

— Когда я взялся за книгу, прошло уже семь лет после моего увольнения. Настолько всё в душе улеглось, что мстительных чувств не возникало. Только потому я и согласился на предложение издательства. В психологически болезненном состоянии такие вещи писать нельзя.

— Ты сам довел ситуацию до края. Вернее, себя довел до такого состояния, что сотрудничать с тобой стало невозможно. Однажды просто не приехал в аэропорт, когда группа вылетала на очередные гастроли…

— Понимаешь, можно по-разному вопросы решать. Ты работаешь с человеком тринадцать лет. Да, он дошел до полного раздолбайства. Ну подойди, скажи ему об этом в глаза. А когда звонит директор группы и сообщает: «Макар просил тебе передать, что коллектив в твоих услугах больше не нуждается», это как-то, гм… Не комильфо.

— Легко было впоследствии договориться о праве на исполнение песен из репертуара «МВ»?

— А мы и не договаривались. Но у нас претензий друг к другу нет. Никаких. Андрей, например, «Вечный блюз» записал по-своему. Но он — автор текста. Мне что, на него в суд подавать? Женька вообще с юмором к этому относится. Он знает, что я пою в своих концертах некоторые его песни. Но только те, к которым и я приложил руку.

— Из трех знаковых рок-команд, к которым ты причастен, — «Високосное лето», «Машина времени», «Воскресение» — какая для тебя ценнее?

— В «Високосном лете» мое участие получилось мизерным. Я фактически ничего не успел сделать, кроме как написать Александру Ситковецкому композицию «Мост вздохов». Многие считают, что именно «Машине времени» в музыкальном плане я многое дал. Но это естественно. Я пришел в группу с классическим музыкальным образованием, с огромным профессиональным багажом. Понятное дело, что с моим появлением музыкальная палитра «МВ» обогатилась.

Но всё же наиболее интересно мне было в период с 1982-го по 1984-й с «Воскресением», которое тогда называлось «Группой Мелика-Пашаева». Там были замечательные музыканты. Совершенно другой уровень работы и иной музыкальный язык. Правда, для нашей страны он был немножко преждевременным. Некоторые зрители уходили из зала, не вполне поняв, что они услышали. Зато коллеги-музыканты заглядывали в гримерку и расточали восторги.

— Если бы обстоятельства сложились по-другому, ты хотел бы и сейчас играть в группе?

— В сослагательном наклонении мне сложно говорить. Сегодня я рад, что сам себе руководитель и лидер. Со мной сотрудничает трио «Бомбей»: барабанщик, басист, гитарист. Нет, конечно, я мечтаю, чтобы за мной стоял целый оркестр, бэк-вокалистки — желательно темнокожие. Ну или хотя бы духовая секция (смеется). Но для этого нужно, чтобы тебя регулярно показывали по ТВ, чтобы ты бил кому-то морду на ринге в шоу, в клетку со зверями входил и занимался прочей ерундой, которую я ненавижу.

— А к джазовым и блюзовым музыкантам не тянет?

— Опыт игры с ними я отшлифовываю в основном за рубежом. Приезжаю куда-нибудь на отдых и играю с американцами, канадцами. С ними очень легко. Другая культура и музыкальное воспитание. Прихожу в какой-нибудь клуб или бар, где играет классная команда. Если у них нет клавишника, предлагаю: «Ребят, можно я с вами?» Первый вопрос: «А ты откуда?» Когда слышат, что из России, воспринимают скептически. Но после пары композиций сомнения исчезают. Играют преимущественно джазовые стандарты, лучшее из мировой эстрады 1970–1980-х, и нынешние хиты.

— Гонораром с тобой делятся?

— Нет, такой задачи и не ставится. Во-первых, мне неудобно отнимать у коллег хлеб, во-вторых, я же играю с ними для собственного удовольствия. Это отдушина, глоток свежего воздуха. У нас тоже есть хорошие музыканты, но почти все, что называется, солисты. Мало кто умеет аккомпанировать. А там люди кайфуют вместе с тобой. Отыгрываешь буквально полтакта и уже слышишь, как пошли за тобой барабанщик, басист. Сыграешь «квадрат», а вокалист тебя подбадривает: «Давай еще!»

— В феврале грядет твое 60-летие. Как бы ты хотел его отметить?

— Честно говоря, вообще не хочу отмечать. Но с ужасом понимаю: надо что-то сделать. Возможно, поговорю с Александром Градским. Борисыч — человек опытный, мудрый. У него есть теперь свой театр. Может, чего-нибудь придумаем. Или вообще сбегу в это время в Испанию. Мне уже предложили устроить юбилейный концерт там. Но если у читателей «Известий» появятся какие-то мысли и предложения на этот счет — можно высказаться на моем сайте. Я готов откликнуться.