Побег в романтизм
Большой театр показал последнюю балетную премьеру 240-го сезона — «Ундину» в постановке художественного руководителя Екатеринбургского балета Вячеслава Самодурова. Это его первая работа в Большом.
Также впервые в репертуар театра вошла музыка одного из ведущих мастеров XX века Ханса Вернера Хенце, чему, судя по качеству звучания, оркестр Большого очень рад.
Композитор написал «Ундину» почти 60 лет назад по заказу Королевского балета Великобритании. Спектакль по мотивам новеллы Фридриха де ла Мотт Фуке поставил отец-основатель английского балета Фредерик Аштон. Самодуров в бытность премьером в Лондоне в нем танцевал. И уже тогда, по его словам, заметил эмоциональное несоответствие наивно-сказочного сюжета и жесткой современной музыки. Ну а получив возможность поставить балет в Большом театре, решил эту оплошность исправить.
Между тем история Аштона и Хенце прелестна. Рыцарь Полемон, поссорившись с невестой Бертой (то шутливая, то угрожающая игра тембров-персонажей), встречает деву воды Ундину (филигранный микст струнных и духовых), которая после свадьбы превращается в прекрасную земную девушку (аллюзия на чувственное бельканто).
Повелитель моря Тирренио (грозная лейттема медных), влюбленный в Ундину, и покинутая Берта (жесткие, на грани атональности диссонансы) преследуют влюбленных, уплывающих на корабле (жанровые зарисовки и «фольклорные» танцы матросов).
В шторме, поданном с оркестровой роскошью, достойной «Шахерезады», погибают все, кроме Полемона и Берты. На их бракосочетание (гротесковый дивертисмент а-ля Каприччио Стравинского) является Ундина (таинственный зов-напоминание). Рыцарь целует ее и умирает. Мечта обретена ценою смерти, что констатирует навязчивая, как галлюцинация, «космическая» тема.
— Волшебство, магия, маскарад, моление, пафос и буффонада соединяются у меня с музыкой таким образом, что позволяют прояснить то направление, в котором течет жизнь, — сказал Хенце о своих театральных сочинениях.
К «Ундине», созданной в содружестве с Аштоном, эта характеристика относится более всего. Ну а будоражащее сочетание сценической «старины» и музыкальной «актуальности» обеспечивает спектаклю зрительский интерес — с 1958 года «Ундина» неоднократно возобновлялась, и всегда с аншлагом.
Хотелось бы пожелать того же постановке Вячеслава Самодурова, но, боюсь, век ее окажется недолгим. Пытаясь привести в равновесие сцену и музыку, хореограф отказался от детально проработанной истории, которую, кстати, подразумевает партитура, и обратился к романтической абстракции.
Рыцарь у него превратился в безымянного Беглеца (Игорь Цвирко), Ундина (Екатерина Крысанова) — в некоего медиума, блуждающего с героем из мира реальности в мир грез и обратно. Вместе с ними туда-сюда странствуют alter ego — многочисленный отряд ундин и такой же — беглецов. Путешествия занимают без малого два часа, при этом артистам нечего танцевать.
Пластическая палитра ограничивается бегом (в моменты эмоциональных пиков), ходьбой и долгими позами (в минуты философских размышлений), круговыми пассами рук (отсылка к водной стихии) и элементарной классической лексикой. Задумав взметнуть партнершу в высокую поддержку, Беглец останавливается на полпути, будто стыдясь показать то, чему его учили в школе.
Единственное танцевальное откровение случается в pas de huit третьего акта, когда восьмерка ундин и беглецов получает право на яркое, хлесткое, темповое — и впервые за весь балет — юмористическое высказывание. К остальному действию приложимы слова поэта: «Так он писал темно и вяло, / Что романтизмом мы зовем, / Хоть романтизма тут нимало / Не вижу я...»
Более удачливы в воплощении романтического мироощущения коллеги хореографа. Художник по костюмам Елена Зайцева сочинила очаровательные мини-тюники. Сценограф Энтони Макилуэйн, помимо ярко-синего колышущегося задника («Море, сэр!»), оперирует квазибетонными конструкциями, светодиодными штанкетами и имитирующими аквариум стеклянными планшетами. Всё это великолепие время от времени опускается с колосников, создавая танцовщикам дополнительные преграды в их бесконечном вояже.
«Ундина» Ханса Вернера Хенце в постановке хореографа Вячеслава Самодурова, Большой театр, 2016. Дирижер — Павел Клиничев, сценограф Энтони Макилуэйн, художник по костюмам Елена Зайцева, художник по свету Саймон Беннисон. Ближайшие спектакли — 26, 28 и 29 июня.
