Сквозь «Олимпийский» под парусом

Свой интенсивный тур 2016 года — «Маленький человек» — певица Земфира Рамазанова, не имеющая конкурентов на современной российской музыкальной сцене, завершила двумя убедительными стадионными концертами в столице.

Если выступаешь, пусть даже с определенной долей исповедования, перед тридцатью тысячами зрителей, о какой интимности, казалось бы, вести речь? Это шоу, не так ли? У тебя до автоматизма наигранный за несколько месяцев плей-лист, выстроенная драматургия действа, с интро, кульминацией, кодой, световыми решениями и видеорядом.

Что в принципе требуется? Не лажануться. Поставить красивую точку. Но если хочется, что-то оставить для себя, кроме букетов и оваций. Если уже несколько лет не записываешь альбомы и действительно (не для игры с публикой) не знаешь, будешь ли их записывать впредь. Если не решила, поедешь ли еще когда-нибудь в тур и появишься ли вновь на сцене «Олимпийского» раньше, чем лет через восемь. Если то, что происходит с тобой в эти два апрельских вечера на самой большой крытой концертной площадке страны и есть торжество «концепции, выстраиваемой 16 лет» и апогей сценической карьеры. 

Тогда надо сыграть и сказать, как в последний раз, посвятить действо себе и ближнему кругу, в который, конечно, признательно включить и самых преданных поклонников. Ведь для этого еще один, «дополнительный» сольник в «Олимпийском». Чего сейчас из отечественных исполнителей и при таком объеме зала (стадион был задействован на три четверти своей максимальной вместимости) не позволит себе никто. 

Второй московский концерт Земфиры показался в значительной степени интровертным. В отличие от первого — более праздничного и развлекательного, что ли (хотя исполнялись те же самые песни, в тех же жестких гитарно-электронных аранжировках). Через день после того, как певица посылала приветы Владимиру Познеру и неудачливым российским биатлонистам, она превратила стадион в свое личное пространство, и вышло трогательно.

Весь зал словно старался ей помочь почувствовать себя счастливой. Уже после третьей композиции «Река» тысячеголосое скандирование «Зем-фи-ра» слушалось как хоккейное «Шайбу!»  На такой восторг Земфира отозвалась очень личной темой «Любовь как случайная смерть», начинающейся словами: «Здравствуй, мама, плохие новости...», и последующей репликой: «Сегодня я буду много говорить. Все знают, чем это заканчивается. Но сегодня я много думала, и сколько надумала — скажу». 

Дневниковая тональность события оформилась окончательно. А монохромный видеоряд, сопровождающий в середине программы песни «Кувырок», «Жить в твоей голове» и продолжающийся самой нуаровой композицией Земфиры «Гора», усиливал контрастный образ героини шоу, в которой улыбчивость к аудитории и все еще какая-то подростковая взъерошенность крепко спаяны с жестким индивидуализмом и закрытостью.

Надо сказать про музыкантов. Вполне допускаю, что в «Олимпийском» они сыграли с Земфирой в последний раз. При том что певица выразила им отдельный и вполне заслуженный респект: «Я лет пять думала позвать иностранных музыкантов. И сейчас думаю, почему я не сделала этого раньше...», после чего артистка перешла на английский и призналась участникам своей группы, что все они в ее сердце. 

Потом подошла к каждому из них и поцеловала. Идиллия. Гитарист Росс Чепмен удостоился отдельного представления, поскольку «здесь, в зале стоит его мама из Лондона, которая впервые в России...» Тем не менее за дальнейшее сотрудничество Земфиры именно с этим составом я не поручусь. В традициях певицы позитивно отзываться о работающих с ней в конкретный момент музыкантах и потом решительно (и для многих внезапно) тотально их менять.

Так что подождем, как сложится дальше. Но в завершившемся туре ход Земфиры с приглашением молодых английских инструменталистов, а также режиссеров по свету и звуку в целом оправдался. По саунду и визуальному ряду программа вполне соответствовала европейскому качеству.

В последний вечер «Маленького человека» Земфира не раз брала свой айпад и направляла его в зал, сигнализировавший ей тысячами рук. Она фотографировала свою историю. На одном из недавних концертов тура ей удался веселый стейдж-дайвинг, но в «Олимпийском» все получилось куда оригинальнее. Полагаю, главным эпизодом всего тура (для Земфиры прежде всего) останется одиночное плавание на лодке с белым парусом по рукам поклонников, через весь танцпол «Олимпийского» навстречу переполненным трибунам, сияющим мириадами светящихся мобильников. 

Это случилось на песне Lightbulbs (сайд-проект Земфиры The Uchpochmack). «Я маленький человек, мне нужно куда-то плыть, мне нужен какой-то свет, чтоб видеть хотя бы сны...»  Дальше было продолжительное ожидание долгих «бисов», перед которыми народ отвлекся на стремительно бежавшую перед трибунами в черном наряде с капюшоном Ренату Литвинову...

Свою лучшую подругу Земфира упомянула в одном из финальных монологов: «Все было хорошо весь концерт, а сейчас как-то навалилась усталость всех этих двух месяцев. Помню, как мы с Ренатой говорили о названии «Маленький человек»... А потом я ехала за рулем в «Олимпийский» и слушала Седьмую симфонию Бетховена. И сердце мое увеличивалось... Пожалуйста, запомните меня, не забывайте...» 

Следом началась песня «Хочешь?», ее пели все: «Пожалуйста, не умирай...» Вспомнилось, как ее исполняла Людмила Гурченко. И отчего-то вспомнилась Алла Пугачева, не раз в финале своих программ исполнявшая цветаевскую «Уж сколько их упало в эту бездну...» или композицию «Когда я уйду далеко-далеко...» А еще у нее есть песня «Примадонна» в клипе, на которую снималась опять-таки Гурченко. Вот такие странные пересечения.

В самом конце 70-х я видел, как в новом «Олимпийском» собирала аншлаги Алла Борисовна. И тогда говорили, что она — единственная советская певица, способная это сделать. Теперь здесь время Земфиры. «С утра я была растеряна, подавлена. Днем стало лучше. А сейчас я счастлива», — призналась Земфира перед прощальной «Бесконечностью». 

«А ночью я, может, с балкона прыгну... Нет, не верьте мне. Я не могу вас так подвести...»