В различении видов и подвидов оппозиции наименьший интерес представляет официальная оппозиция, заседающая в Думе, поскольку от нее давно — очень давно — не было слышно ничего вроде «Есть такая партия!». Что, с одной стороны, хорошо. Хоть КПРФ, хоть ЛДПР, хоть СР, бурно домогающаяся власти, была бы зрелищем довольно антиобщественным. С другой стороны, думская оппозиция не слишком интересна. Это не грозный и свирепый вепрь, а кладеный кабан, легченый порос.
«Есть такая партия!» — раздается от прогрессивной общественности, каковая бывает двух сортов. Primo, совсем решительная и непримиримая, начертавшая на своих знаменах Du passé faisons table rase, «Весь мир чекизма мы разрушим до основанья, а затем» — а затем всё будет хорошо и замечательно в полном соответствии с Вашингтонским консенсусом. Не получилось в первый раз — получится во второй.
Secundo, более умеренная и не такая безоглядная, так называемые сислибы (системные либералы). Они (по крайней мере вслух и публично) не призывают к различным люстрациям, кастрациям и прочим безобразным терроризмам республиканским, но умеренно и сдержанно призывают бороть инфляцию, самое же главное — защищать право собственности посредством реформ правоохранительной системы, прежде всего — судебной. Суды — это тот архимедов рычаг, которым можно повернуть весь косный российский быт к свободе и процветанию.
В смысле критики тут много основательного. А.С. Хомяков, хотя и не был сислибом, тоже говорил о родной стране: «В судах черна неправдой черной», а Г.Р. Державин еще гораздо ранее Хомякова указывал: «Ваш долг есть охранять законы, // На право сильных не взирать, // Без помощи, без обороны // Сирот и вдов не оставлять» и гневно восклицал: «Не внемлют, видят и не знают! // Покрыты мздою очеса! // Злодейства землю потрясают, // Неправда зыблет небеса!».
Всё так. Даже делая известную поправку на поэтические преувеличения, всякий честный наблюдатель признает, что к властителям и судиям есть масса претензий — что в дни Державина, что в наши дни. Расчистка авгиевых конюшен далеко еще не состоялась.
Но вот расчистим — и заживем на славу в довольстве и покое. Прямо как служащие примером цивилизованные страны. Экономика перестанет спотыкаться и настанет вожделенье.
Но смущает исторический экскурс в события 85-летней давности. Кризис 1929 года с легкостью уполовинил промышленное производство в США и Германии. В странах меньших — таких как Бельгия и Нидерланды — производство составило 38% от докризисного, торговля упала соответственно, и голландский гидротехнический план «Дельта», защищающий страну от наводнений, осуществляли привлеченные на общественные работы — за кусок хлеба и похлебку.
При том, что судебная система этих стран была образцовой, с защитой собственности всё было в полном порядке, о свирепом рейдерстве и бесстыдном отжиме собственности и речи не было. А экономика и собственность обращались в труху.
Бывали и потом странные несообразности. Сейчас на британское право только что не молятся, отечественные олигархи судятся в судах Ее Величества — но где были эти молитвы и молитвенники в 1960–1970-х годах, когда Англия была больным человеком Европы и ее показатели инфляции и падения производства зашкаливали?
Улучшение российской судебной системы, защита собственности, борьба с рейдерством — всё это дело самое насущное и чрезвычайно полезное. Но история XX века убедительно показывает, что и при самых замечательных институтах — какие есть претензии к устройству Нидерландов? — экономические грозы порой бушуют с такой силой, как будто им и дела нет до институтов.
Слушая проповеди сислибов, это не грех учитывать.
