Слова кандидата в президенты США Дональда Трампа о необходимости запретить мусульманам въезд на американскую территорию, которым предшествовали предложения закрыть все мечети в стране и выдать американским гражданам мусульманской веры особые знаки, ожидаемо вызвали крайне негативные отклики в мире звезды и полумесяца.
Сама же Америка отреагировала на очередной зажигательный спич политика-миллиардера не столь однозначно. Белый дом выразил возмущение, отказав Трампу в моральном праве считаться претендентом на президентское кресло и призвав других республиканских соискателей оного к отказу от любой солидарности со скандальным коллегой.
Кое-кто из «слонов» так и поступил. Крис Кристи охарактеризовал позицию Трампа как «возмутительную», Линдси Грэм заявил, что эксцентричный бизнесмен «перешел от абсурдных заявлений к явно опасным». Джеб Буш скорее мягко пожурил однопартийца-соперника — он назвал его идеи «несерьезными». Позицию же главного конкурента Трампа, Теда Круза, и вовсе можно считать фактической поддержкой: «Я ценю, что Дональд Трамп обращает внимание Америки на необходимость сохранности наших границ».
Почти все российские аналитики либерального толка, трубящие во все трубы о наступлении фашизма во Франции из-за промежуточных успехов «Национального фронта», скандальное коленце Трампа сконфуженно проигнорировали. А как объяснить, что в цитадели мировой демократии и либерализма такие коленца от одного из ключевых кандидатов в президенты мало того что вообще возможны, так еще и не сплачивают общество и политический класс единым антифашистским порывом, как в той же Франции тринадцать лет назад, после выхода Ле Пена во второй тур президентских выборов, а раскалывают их на сопоставимые по всем показателям фракции?
Скажем, в еврейской общине США правоверные иудеи сейчас менее заметны, чем секуляристы, атеисты, левые либералы и нелюбители Израиля. В этом ряду и самые именитые критики американского империализма Оливер Стоун и Ноам Хомский, и открытие нынешней «предпредвыборной» гонки — демократ Берни Сандерс. Американо-израильские отношения переживают довольно сложный период, да и вообще местами изрядно мифологизированы. Но даже самое бурное и непредсказуемое развитие событий на международной арене вряд ли подвигнет кого-то из заокеанских политиков повторить предложения Трампа применительно к иудеям, не суть — только к соблюдающим или же к формальным тоже.
Дело не в каком-то потаенном масонском заговоре, просто история США накрепко связана с еврейско-иудейской темой, начиная с ветхозаветных корней англосаксонского протестантизма. Точно так же многовековыми и крайне сложными отношениями связаны Европа и исламский мир — европейцы помнят испанскую Реконкисту и османов под Веной, мусульмане — европейскую колонизацию Ближнего и Среднего Востока вкупе с исламизированными пространствами Африки. Нынешняя пандемия толерантности, политкорректности и мультикультурализма создала для этих отношений новый контекст, но базируется он на старом багаже. Перед вьетнамцами, мексиканцами и индийцами, скажем, европейцы так подчеркнуто не заискивают, хотя там «история переписки» тоже ого-го...
Поэтому европейский политик, даже после всех событий последнего года старающийся не делать грозных заявлений в отношении мусульман, вовсе не обязательно трус и конформист (таких, вне сомнения, выше крыши), он просто может помнить все нюансы и предшествующие этапы 1500-летней проблемы.
Для США же ислам чем-то историческим, полным разносторонних эмоций не является. Среди первых черных невольников хватало мусульман, но они обычно теряли идентичность уже во втором поколении. Новый импульс вере Мухаммеда в Штатах придали эмигранты из Османской империи ближе к концу XIX века, первые же мечети появились лишь в 10-х годах века XX.
В следующие десятилетия среди афроамериканцев возникла тенденция принимать ислам, воспринимаемый ими в качестве изначальной религии своего народа, затем насильно «испорченной» и замененной христианством. «Черная» реисламизация достигла пика в 60-х. Наиболее узнаваемой организацией негров-мусульман была и остается «Нация ислама». Впрочем, самый ее известный член, Малькольм Икс, порвал с соратниками из-за весьма своеобразной идеологии «Нации»: она, в отличие от предельно космополитичного традиционного ислама, считает негритянскую расу «истинной», «первой» и «богоизбранной», проповедуя запрет на межрасовые браки.
В наши дни мусульманской является значительная часть негритянского населения США. Вместе с иноверными собратьями по цвету кожу мусульмане включены в систему политкорректности, но в первую очередь именно по расовому, а не вероисповедному признаку. Относительно спокойные отношения приверженцев ислама с американским социумом вошли в стадию заметной напряженности после 11.09.2001, при этом мусульман-негров неприязнь коснулась значительно меньше, чем арабов.
Постепенно ситуация более-менее успокоилась. Вновь ее искусственно обострил Барак Обама, в свой первый срок решивший, видимо, расширить за счет мусульман и без того объемное пространство положительной дискриминации. Обама назвал США одной из крупнейших исламских стран мира, а потом и вовсе затеял строительство исламского культурного центра и мечети неподалеку от места ВТЦ на Ground Zero, возмутив тем самым 2/3 американцев (эпизод с мечетью, кстати, отечественные либералы заметили, Юлия Латынина и Елена Боннэр отметились гневными статьями).
Вот и сейчас, разворошив Ближний Восток до состояния полного хаоса, американцы стараются подчеркнуть, что сама территория США к происходящему отношения не имеет, никаких моральных обязательств перед жителями загнанных в кровавую баню ближневосточных стран у них нет. Американская либеральная пресса бичует европейцев за нежелание достаточно тепло принять толпы мигрантов, но губернаторы разных штатов один за другим отказываются размещать у себя сирийских беженцев. Поэтому мотивы эпатажных заявлений Трампа относительно мусульман вполне понятны.
С одной стороны, проблема рядовому американцу вовсе не безразлична, особенно после недавнего нападения в Сан-Бернардино, с другой — все же не так болезненна, деликатна и укоренена непосредственно на американской земле. Есть возможность прошагать по тонкой грани между плодотворным популизмом и репутацией тотально нерукопожатного, игнорируемого маргинала.
