«Для спасения Петербургской консерватории нужна политическая воля» | Статьи

14–16 декабря Санкт-Петербург в четвертый раз примет Международный культурный форум. В этом году изобильная программа фестиваля впервые не уместится в границы традиционной трехдневки: некоторые из 150 мероприятий стартуют уже в октябре. Корреспондент «Известий» встретился с куратором музыкальной секции форума, народным артистом России Сергеем Стадлером.

— Сформулируйте, пожалуйста, в нескольких словах, что такое Санкт-Петербургский культурный форум.

— Все знают, что существует Петербургский экономический форум. Хорошо, что он у нас есть, но такое мероприятие могло бы проходить и в других мегаполисах. А культурный форум в культурной столице — это и естественно, и знаково, и очень приятно. Форум организуют городские власти совместно с федеральным правительством. Руководит подготовкой лично вице-премьер Ольга Голодец. Форум поделен на 12 тематических секций: музеями занимается Михаил Пиотровский, балетом — Борис Эйфман, театром — Андрей Могучий, музыкой — я. В этом году главной темой станет 70-летие ЮНЕСКО. Предполагается международный формат — на том уровне, на котором это сегодня возможно.

— Означает ли участие ЮНЕСКО, что будут обсуждаться «больные» вопросы культурного наследия — например, передача храмов-музеев в распоряжение Русской православной церкви?

— Петербуржцы всегда очень переживают за свой город, за свои ценности. Мне кажется, хорошо, что сейчас решения о передаче Исаакиевского собора нет, потому что снова и снова волновать людей, неравнодушных к искусству, не стоит. Но вообще это вопрос не ко мне. Я 40 лет на сцене, и за всё это время не чувствовал какой-либо опеки со стороны ЮНЕСКО. Может, это и плохо. На форуме у нас будет возможность завязать с представителями ЮНЕСКО диалог. А может, они нам и не нужны — все-таки они в большей степени занимаются материальной культурой.

— Что предложит публике музыкальная секция форума?

— Мы всегда делаем большие концерты. В этом году будет вечер «Пушкин в опере», приуроченный к Году литературы. Будет также концерт, посвященный юбилею Чайковского.

— Вы будете дирижировать?

— Да. Сейчас я веду переговоры с прославленным польским композитором Кшиштофом Пендерецким, надеюсь, что он приедет. Тогда будет еще один вечер — посвященный уходящим великим композиторам, на смену которым пока никто не пришел.

— Почему «культурный форум», а не фестиваль?

— Потому что, помимо концертов, у нас проходят мероприятия для профессионалов — в частности, съезд руководителей концертных организаций России в капелле, публичные дискуссии в Главном штабе, круглый стол «Музыкальное искусство и СМИ», организуемый театром «Мюзик-холл».

— Вы были ректором Санкт-Петербургской консерватории. Сейчас там происходит очередная смена власти. Как вы смотрите на процесс?

— Консерватория находится в глубоком кризисе, и дело далеко не только в увольнении Михаила Гантварга. Я считаю, что консерваторию обязательно должен возглавлять большой артист.

— Гантварг, на ваш взгляд, к этой категории не относится?

— Он как раз относится. А тот, кто пришел ему на смену (и.о. ректора Алексей Васильев. — «Известия»), — мне кажется, нет. Гантварг — народный артист России, он заведует консерваторской кафедрой скрипки, это очень известный в Петербурге скрипач, у которого есть своя публика. Но дело не в нем, а в кризисе консерватории, который развивается по всем направлениям — и управленческому, и творческому. Профессорско-преподавательский состав очень пожилой, и смену себе эти люди не воспитали. Я бы даже сказал жестче: они сделали всё, чтобы эта смена не выросла. Людей моего возраста в консерватории почти нет — а это тот возраст, когда человек уже что-то знает и еще что-то может. Сейчас там преподают либо очень пожилые, либо совсем молодые. Уровень выпускников консерватории печальный. Талантливые люди предпочитают туда не поступать, они уезжают в другие места. Череда непрекращающихся заказных скандалов, в которые ввязывают консерваторию, дурно воздействует на ее имидж, в том числе международный. Вообще такие вещи значительно сильнее влияют на восприятие нашей страны, чем принято думать.

— Что должен сделать ректор, чтобы исправить положение?

— Несколько лет назад было время, когда можно было что-то исправить. Сейчас ситуация такова, что ректор, каким бы успешным он ни был, в одиночку не сможет вытащить консерваторию из кризиса. Теперь, помимо качественного управления — и с менеджерской, и с творческой сторон, — нужна еще и политическая воля.

— У череды заказных скандалов, о которой вы сказали, один кукловод?

— Нет, их устраивали разные люди. Каждый находит здесь свою «поляну». Эти люди садятся, как на медленно идущий поезд, в разных местах и спрыгивают тоже поочередно. Сейчас в здании консерватории идет ремонт. А когда у нас начинается ремонт, всегда возникают соответствующие интересы — у людей, которые и слова «консерватория» раньше не знали.

— Методы, которые используются для расставания с ректорами, с годами не становятся лучше. Вас увольняли путано и некрасиво.

— Ну, я вообще уникальный человек, поскольку подал в суд на министра культуры (тогда им был Александр Авдеев).

— Сейчас пока обошлось без обвинений в растратах. Но не обошлось без открытого письма...

— Это письмо было странным, потому что в нем нет никакой конкретики. Все и так знают, что в консерватории кризис. Мне кажется, оно было написано «на всякий случай» — если, например, Гантварг решил бы бороться. На самом деле письмо, на мой взгляд, не понадобилось.

— То есть бороться ни Гантварг, ни консерватория не будут?

— Думаю, что нет. И если еще раз кого-нибудь снимут и назначат — тоже не будут. А с другой стороны, ну написали бы профессора свое коллективное письмо, ну прочли бы его наверху. И что? Если открытое письмо написано не для того, чтобы подкрепить какие-то уже принятые решения, оно совершенно бесполезно. Будет прочитано и уйдет обратно — на стол тому человеку, против которого оно написано.

— Как вы вообще относитесь к институту коллективных писем, который возрождается на глазах?

— Не очень хорошо. Потому что, как уже сказал, письма действенны только тогда, когда это нужно. Но я не думаю, что этот институт возрождается, он существовал всегда.

— В 1990-е годы подобных писем было заметно меньше.

— В 1990-е годы был такой беспорядок, что все проблемы решались без писем. Никому не надо было прикрываться письмами.

— Два последних конкурса Чайковского прошли без побед российских скрипачей. Это тенденция или случайность?

— Это печальная тенденция. На обоих конкурсах не было явного российского лидера. Была небольшая группа «отрыва» — как у велосипедистов или спринтеров, когда несколько человек вырываются вперед, а за ними — никого. И, что особенно тревожно, все представители этой небольшой группы российских скрипачей очень возрастные — им по 30–32 года. Молодых нет.

— Гергиев полагает, что виноваты в этом, в частности, ведущие российские скрипачи, которые не хотят учить молодежь. К вам этот упрек относится?

— Сейчас уже нет. Я преподаю в Московской консерватории. В моей педагогической карьере был перерыв, связанный как раз с ректорством. А сейчас, кажется, наступил тот возраст, когда можно и нужно преподавать.