Это было две-три жены тому назад, две квартиры тому назад, три дантиста тому назад. А уж сколько терабайтов... Вот прямо от несчастного процессора, на который теперь одну фоточку не запишешь.
А фоточек в последние дни в соцсетях было навалом: организаторы феста «Остров 90-х» нажали на правильные кнопки массового сознания сорокалетних. Флешмоб удался на славу — никто не ожидал такого успеха. На время из соцсетей ушли политические корриды, воцарилось даже водяное перемирие. Такое впечатление, что в Facebook, привлеченные вакханалией воспоминаний, подтянулись даже пахнущие дурно выделанной кожей «Одноклассники» с «ВКонтактиком».
После мегатонн фотографий «Мои 90-е» — а вот мы на рейве, а вот я с бокалом хорошего Амаретто Дисаронно, а вот я такая молодая и красивая с прической немецкой проститутки, а вот мой первый приличный пиджак и нету пуза — настала волна осмысления. Стало понятно, что это всё неспроста. Кто-то тут же увидел заговор либералов по обелению «проклятых 90-х», да еще и на деньги «Ельцин-центра», кто-то увидел отвлечение от насущных проблем.
Как всегда, публика поделилась надвое — уже на предмет отношения к 1990-м. Ну, это еще та новость: в русском массовом сознании модно делиться на два лагеря по отношению к чему угодно — от расстрела Белого дома до устриц и каперсов. Одни вопрошают: где ты был, когда мы тусовались в «Титанике» и читали ОМ? Другие: кто вернет нам погибших друзей? Плюс, конечно, долгая мантра про врачей и инженеров и — о Боже! — самых настоящих научных сотрудников, которым пришлось идти в кооператоры. И что-то опять про голод, который косил города-миллионники, как чумой. И про Чубайса с Гайдаром. И про ЕБН.
В «Титанике» говоришь? Да работал я, мне было не до «Титаника». Голод? Что-то не помню я ни одного упавшего от голода на улице — это вам не блокадный Ленинград. И почему-то у меня никогда не было ни одного знакомого бандита — кроме того случая, когда в наш отдел преступности «Ъ» пришел Отарик Квантришвили и приставил ножик к горлу корреспондента Утицына. Но это трудно считать знакомством.
У всех они были разные, эти 1990-е. И когда их начали называть «лихими» люди, которые полностью обязаны своим успехом именно этой эпохе, это показалось несколько странным. Конечно, это была ломка через колено. То, что вчера считалось преступлением, вдруг стало нормой жизни. И термин-уродец «коммерческий магазин» говорит об эпохе больше, чем слова «гарвардские мальчики в розовых штанишках». И мой друг — ныне телезвезда — был, наверное, последним человеком, получившим условный срок за продажу долларов.
Растерялись все — кроме комсомольцев. Самое удивительное, что, оставляя за плечами весь коммунистический бред, люди начали пахать на новых работах, которые они сами себе придумывали. Шили джинсы-варенки, из Турции тащили на горбу клетчатые сумки — примету времени (сейчас в аэропорту Стамбула эти же сумки, только черные). Люди, которые были воспитаны на хамстве работников общепита, открывали кафе, кто-то гнал почти убитые машины из Польши, весь Калининский Новый Арбат был уставлен ларьками с искусственными членами, и никого это не коробило. Еще ходил автобус № 666 мимо Воронцовского парка, и вечно оскорбленные верующие не были настолько в соку, чтобы заставить власти его переименовать. В гаражах открывали шиномонтажи и пахали, пахали, пахали, как на войне. Наверное, поэтому и не любят сейчас вспоминать.
Это только фальшивые ветераны любят покрасоваться в чужих медальках в ближайшей школе перед пятиклассниками с рассказами. Большинство из обычных людей, которым надо было кормить семьи, не стали даже микроолигархами. Но они не стали никуда валить. Во многом из-за надежды, что наконец появился шанс сделать из страны, построенной на лжи и убогости быта, нормальную. Неважно, с каким строем, с какой идеологией, главное — нормальную.
Эти люди с удивлением смотрели на телеэфирные выяснения олигархов, кто круче: они им казались просто клоунами. На каких-то экономистов, которые вчера еще трудились серыми мышами в Институте марксизма-ленинизма. На каких-то политологов — вчерашних лекторов общества «Знание». Потому что ни те, ни другие, ни третьи ничего не сделали для страны. Сделали обычные люди, которые попали совершенно в новые условия и боролись с ними по мере ума, таланта, трудолюбия. Это вам не стартапы презентовать инвестору в коворкинге со смузи.
А еще успех флешмоба — от сегодняшней фрустрации. Многие поняли, что тогда, несмотря на нелепые штаны и кофточки, они жили, а сейчас — проживают. Оттого — успех книги Ольги Каминки «Мои 90-е», которая вышла совершенно независимо от флешмоба незадолго до этого. Потому что каждый, кому хотя бы 40 лет, начал задумываться не об эпохе, а о своей собственной жизни и о том, что он сделал.
И тут начинаются вопросы, на которые могут быть весьма неприятные ответы. Я смотрю на терабайты ваших фоток из 1990-х, и у меня есть хорошая новость — у многих из вас сегодня намного лучше зубы, чем тогда.
