«Бывает, что люди благодарят нас за то, что мы открыли для них AC/DC»

6 ноября на сцену клуба «Театр» выйдет необычный музыкальный театр под названием Easy Dizzy. Первый трибьют-бэнд, участинки которого, увидев, что творят на сцене российские музыканты, выдали им официальное разрешение на исполнение своих песен. Корреспондент «Известий» встретился с участником группы Максимом Ширшаковым.

— Вы не просто исполнители песен любимой группы, а скорее музыкальный театр. Почему, формируя репертуар, вы сконцентрировались именно на творчестве AC/DC?  

— Да, это действительно можно назвать музыкальным театром. Ведь каждый из нас не просто играет свои партии на музыкальных инструментах, но и перевоплощается на какое- то время в другого человека. Что касается феномена AC/DC...  На наш взгляд, то, что они делают, — это и есть рок-н-ролл в чистом виде. Нам близки их энергия, драйв и напор. Мы стараемся воплотить это всё в наших выступлениях, при этом не ограничиваясь каким-то определенным этапом существования группы, а пытаясь преподнести зрителям все грани творчества этой замечательной команды.

 — Вместе с вами в этот вечер будет петь итальянец Маттео Джиованноне. Чем он знаменит?

— Мы познакомились с Маттео, когда выступали в Германии на самом крупном в мире фестивале, посвященном AC/DC. В небольшой городок Гайзелвинд ежегодно съезжаются тысячи фанатов группы со всей Европы. На этом мероприятии в течение нескольких дней выступают трибьют-группы из разных стран. В одной из них и поет Маттео. Нас очень впечатлило его выступление, и мы сразу же предложили ему посотрудничать с нами. При этом поразил он не только нас. Поклонниками AC/DC он был признан «лучшим голосом Бона Скотта». Он и внешне, кстати, похож на первого вокалиста легендарных австралийцев. Наш вокалист Андрей Соколов поет за Брайана Джонса. Мы решили, что будет очень здорово представить в одном шоу все этапы развития группы. Так и родилась идея Easy Dizzy Bon Scott Special — программы, которую мы и сыграем.

— Easy Dizzy — локальная часть огромной мировой театральной труппы. Меняется ли настроение в тот момент, когда с вами играет кто-то из приглашенных звезд?

— Честно говоря, мне даже сложно передать то ощущение, когда барабанщик Крис Слейд первый раз вошел на нашу репетиционную базу. Ведь до этого мы его видели исключительно в клипах и на записях живых выступлений AC/DC. Поначалу ощущалась определенная скованность и, конечно же, давила ответственность. Хотелось показать себя с наилучшей стороны. Но в итоге Крис оказался просто замечательным человеком, и со временем профессиональное сотрудничество переросло в дружбу. Мы всегда очень рады, когда он приезжает и принимает участие в наших шоу.

— Все-таки мне кажется, что во многом всё это идет из детства, от подражания рок-звездам перед зеркалом. 

— Вы недалеки от истины. Я думаю, что многие в детстве и юношестве скакали по комнате под записи любимых групп и представляли себя их участниками. Я, например, всегда изображал вокалиста, а наш барабанщик скакал по квартире со шваброй, представляя, что исполняет соло на гитаре. Наверное, в какой-то мере это воплощение детской мечты. Предполагаю, что в этом есть как элементы творчества, которое выражается в исполнении музыки, так и игры. Мы сами получаем от этого большое удовольствие.

— Возвращаясь к театру, вам так же, как и актерам, приходится работать над сценическим движением, «играть» манеру исполнения, стиль, повадки. Что из этого самое сложное?

— Мне сложно говорить за других участников коллектива, но лично для меня самым сложным моментом является повторение один в один некоторых сценических движений Ангуса Янга. Что-то со временем стало получаться, над чем-то работаю до сих пор. Всё-таки у нас с ним разная комплекция. Я повыше его, поэтому приходится непросто. Стараюсь держать себя всё время в форме — заниматься спортом. Я думаю, примерно с тем же сталкивается и Андрей Соколов — наш вокалист.

— Easy Dizzy далеко не единственный трибьют-бэнд AC/DC в мире. В чем отличие российского трибьюта от «фирменных»?

— Знаете, я считаю, что у нас нет сильных различий. Мы все говорим на одном языке — языке рок-н-ролла. Наверное, нам в отличие от западных коллег посложнее в том, что в России пока еще многие не принимают и не понимают трибьют-движения. Считают, что мы пользуемся чужой славой. Но это не так. Мы просто любим играть эту музыку. Ведь не обвиняют же симфонический оркестр, к примеру, в том, что он исполняет чужой материал.

— Группа AC/DC собирает стадионы по всему миру, и в нашей стране это один из самых популярных коллективов у нескольких поколений. Часто ли ездите с гастролями и как вас принимают?

— Мы достаточно много ездим по России и странам ближнего зарубежья. Приезжая в какой-то город впервые, перед концертом порой в интернете читаем не слишком лестные отзывы о нас. Но потом у многих людей, настроенных изначально скептически и посетивших наше шоу, полностью меняется мнение. Бывали даже случаи, когда люди благодарили нас за то, что мы открыли для них AC/DC, так как до этого они не слушали музыку этой группы. Это всегда очень приятно. 

— Вы исполняете только песни AC/DC или есть и авторские композиции?

— На данный момент мы исполняем только материал AC/DC. Но, конечно же, в планах у нас и собственное творчество. Потихонечку у нас накапливаются наброски авторских композиций. Думаю, через какое-то время мы всё-таки примемся за запись нашего дебютного альбома.

— Ваш театр всё-таки в чем-то «народный», то есть вы — непрофессиональные артисты? 

— Да, мы никогда не учились на актеров, но при этом мы все профессиональные музыканты. Можно сказать, что наша деятельность помимо группы неразрывно связана с музыкальной индустрией. У меня, например, свое концертное агентство. Стараюсь помогать другим российским трибьют-группам встать на ноги. Работаю также и с западными коллективами. У вокалиста своя репетиционная база, а наш барабанщик Сергей Сметанин часто ездит с известными зарубежными музыкантами в качестве тур-менеджера, когда они приезжают в Россию.

— Понятно, что с этим репертуаром вы не попадете на радио и в хит-парады. Вы актеры, но при этом вы отличные инструменталисты. Не страдают ли от этого музыкантские амбиции и самоидентификация?

— Нет, не страдают. Многие из нас участвуют в других проектах, где играют авторский материал и имеют возможность себя реализовать. Да и потом, так уж ли плохо быть актером? Этим людям в силу профессии приходится постоянно перевоплощаться. Это большой труд. Я не думаю, что они страдают от того, что теряют собственное лицо. В обычной жизни они всё равно известны под своими именами. Так же и с нами. Мы остаемся теми, кто мы есть. На сцене происходит перевоплощение. Даже в характерах, наверное, что-то меняется.