От Победы до оттепели
Вышел в свет первый самостоятельный том «Намедни» от Леонида Парфенова. Самостоятельный — потому что не имеет отношения к одноименному телепроекту. Документальный сериал, как известно, начинался с «оттепельного» 1961 года. Здесь отсчет идет с первого послевоенного, 1946-го, охватывая эпоху зрелой советской империи и начало ее реорганизации.
288 страниц на мелованной бумаге. 344 текста с фотографиями. События, люди, явления. АК-47 и Аденауэр, Берия и Брижит Бардо, «Василий Теркин» и «Голубка» Пикассо, дело врачей и «Доктор Живаго», Ив Монтан и Иван Бровкин, корейская война и «Кубанские казаки», автомобиль «Победа» и «Подмосковные вечера», совнархозы и стиляги, «Современник» и спутник, Хикмет и Хрущев.
«Время оттепели не понять без предыдущих «заморозков». Вот и решено было сделать полуторный том про 15 послевоенных лет», — пишет автор.
Ход, надо сказать, отличный — как в исследовательском, так и в маркетинговом отношении. «Заморозки» не понять без победного шествия по Европе, раскрепостившего советских солдат, Великую Отечественную — без политических и социальных потрясений 1930-х, 1930-е — без катаклизмов Гражданской. Ну и так далее, в глубь времен. Российского «намедни» хватит на несколько десятков томов — если, как сейчас, излагать коротко. И на несколько сотен — в случае наращивания объема.
Не помешает, в частности, увеличить бытовую составляющую. Полет Гагарина, венгерское восстание, фестиваль молодежи и студентов — явления, безуловно, эпохальные. Но с точки зрения рядового гражданина габардиновый плащ, капроновые чулки, эскимо и диван-оттоманка — события не менее значительные. Для него эпоха маркируется не глобальными свершениями — они существуют отдельно, как обстоятельства непреодолимой силы, — а вот такими маленькими бытовыми радостями.
Авторы и сами так думают. Взяв книгу в руки, читатель первым делом видит картинку домашнего уюта. На потолке — абажур, на стене —«Незнакомка», на тумбочке — телевизор «Знамя», на столе папиросы «Казбек»: тот самый вкус. Уверена, что издание «Намедни. Быт» пользовалось бы грандиозным успехом. И во всеохватном «Намедни. Наша эра. 1946–1960» чаще всего будут открывать страницы о ботах и бурках, эскимо и бостоновых костюмах, крепдешиновых платьях и шляпках-менингитках, шестимесячной завивке и главной кулинарной книге.
Все это принадлежит эпохе, которую, по словам автора, у нас всё чаще считают государственным и национальным идеалом. «Вообще давнее советское прошлое всё более становится для российских 2010-х настоящим — и современным, и истинным», — пишет Парфенов.
Любовь граждан к обустройству быта, не истребленная революциями и войнами, ставит под сомнение эту концептуальную мысль, а взращенное за последние 20 лет общество потребления — лучшая гарантия от возврата к прошлому. Вряд ли наши современники вдохновятся одной из немногих непостановочных фотографий издания — «Утром в ГУМе», где разномастная толпа врывается в двери, стремясь занять очередь к прилавкам. И вряд ли найдутся великие цели, во имя которых нынешние граждане согласятся поменять металлокерамические протезы на стальные коронки, пуховики — на ратиновые пальто, а продуктовое изобилие — на книгу о вкусной и здоровой пище.
