В прошедшем недавно в Великобритании референдуме о независимости Шотландии нас должен был интересовать не исход голосования, а сам факт проведения референдума и его последствия при любом исходе.
Власти Великобритании допустили проведение референдума о независимости Шотландии, но также проводили политику подкупа шотландцев, обещая тем в случае сохранения Шотландии в составе Великобритании всяческие экономические блага и еще большее расширение автономии. Хотя дальше, казалось бы, расширять автономию уже некуда. В случае если бы шотландцы проголосовали за независимость, власти Великобритании обещали им всяческие экономические неприятности. Вестминстер говорил с Шотландией не на языке «больших батальонов», а исключительно на языке «мягкой силы».
Журналист и колумнист «Известий» Вадим Штепа объясняет это благотворным влиянием общеевропейского законодательства. Однако это не так. Ведь власти Испании и Италии, которые, как и Великобритания, состоят в Европейском Союзе, категорически отказываются признать законность возможных референдумов, соответственно, в Каталонии и Стране Басков и в Ломбардии и Венето.
А в Канаде за последние 40 лет прошло уже, если не ошибаюсь, четыре референдума за независимость Квебека. Все они проходили ровно так же, как недавний шотландский референдум. И с тем же, кстати, результатом. Так что причины такого либерализма лондонского режима к шотландцам коренятся отнюдь не в благотворном влиянии общеевропейского законодательства, а в духе англо-саксонской правовой системы.
Другое дело, что в случае, если референдум в Каталонии все-таки произойдет, несмотря на усилия мадридских властей, то политика их относительно каталонцев будет ровно такой же, как и политика Лондона относительно шотландцев: их будут запугивать экономическими неприятностями и, наоборот, обещать расширение и так уже невообразимо сильной каталонской автономии. Если каталонцы проголосуют за независимость, их-таки подвергнут серьезным экономическим неприятностям. Но антитеррористические операции проводить не будут.
Реально сегодня ни каталонцев с басками в Испании, ни шотландцев с валлийцами в Великобритании, ни ломбардцев с венецианцами в Италии никто не угнетает и не дискриминирует. Сепаратистские настроения в этих регионах связаны в основном с расчесыванием исторических обид. Баскские сепаратисты вообще требуют выселения всех небасков с территории страны басков. При том, что этнических испанцев на этой территории больше половины населения. Северные итальянцы выступают с сепаратистскими требованиями, поскольку не желают жить в одном государстве с итальянцами южными, которые, по их мнению, «вовсе не итальянцы, а африканцы». Так что северо-итальянские референдумы проводятся под идеологией «Хватит кормить Сицилию!».
Единственным исключением в списке является Северная Ирландия. Ее англичане пока не готовы отпускать ни при каких условиях. Причины этого до конца не ясны. Иногда я подозреваю, что правящие элиты Великобритании до сих пор не любят ирландцев до такой же степени, до какой не любят нас, русских. Поэтому они устроили в Ольстере двадцатилетнюю бойню в духе нынешней украинской АТО.
Совсем иная ситуация с референдумами о независимости в странах третьего мира. Там, как правило, референдумы о независимости происходят под сильнейшим давлением ООН, после многих десятилетий угнетения и дискриминации жителей этих территорий властями государства, в состав которого они входили. И на таких референдумах почти всегда 97% голосующих выбирают независимость. За последние 40 лет таких случаев было четыре.
В результате данных референдумов Бангладеш вышла из состава Пакистана, Эритрея из состава Эфиопии, Восточный Тимор из состава Индонезии, а Южный Судан из состава Судана. Это если не считать непризнанной Турецкой республики Северного Кипра и двух референдумов противоположной направленности, в ходе которых Сикким вошел в состав Индии, а Южный Йемен — в состав Йемена. Так что, чтобы нам наши либералы ни врали, но и «сецессия», и «аннексия» — не такие уж редкие вещи в послевоенной истории. А курды борются за независимость уже лет 80.
Вернемся к референдумам о независимости. Возьмем два ближайших во времени примера. Восточный Тимор получил независимость в 2000 году, а Южный Судан — в 2011-м. Восточный Тимор сразу после ухода португальцев в 1975 году был захвачен Индонезией. За четверть века индонезийцы перебили около трети населения Восточного Тимора. А Южный Судан вел войну за независимость или, что то же самое, гражданскую войну против Судана более полувека с перерывами. И власти Судана регулярно проводили на юге АТО с привлечением своей местной нацгвардии, славившейся особенной жестокостью.
Эти примеры я привожу с единственной целью — чтобы читателям стало ясно, что киевские власти, громогласно заявляющие о своей приверженности европейскому выбору, на деле подражают отнюдь не европейским образцам, а берут пример с властей Пакистана, Индонезии и Судана, то есть с наиболее кровожадных режимов третьего мира.
Конечно, угнетение и дискриминация русских и русскоязычных на Украине не сравнимы по жестокости с угнетением жителей Восточного Тимора и Южного Судана, но на фоне отношения к правам нацменьшинств и правам регионов в Западной Европе и в Северной Америке, Украина, практически с момента объявления независимости, демонстрировала массовое нарушение прав человека в особо крупных размерах. Это всё при даже не молчаливом, а при вполне громогласном согласии так любящих двойной стандарт стран Запада.
В методах подавления «сепаратистов» и «террористов» Украина вполне сравнилась с Индонезией и Суданом. Как и в странах Азии и Африки, само стремление к федерализму объявлялось сепаратизмом, причем сепаратизмом уголовно наказуемым, а сама попытка проведения референдума приравнивалась к терроризму.
Единственное отличие ситуации в Новороссии от ситуаций в Восточном Тиморе и Южном Судане в том, что там референдумы о независимости были буквально продавлены Организацией Объединенных Наций, а про Новороссию ООН продолжает, мягко говоря, безмолвствовать. Впрочем, ООН добилась проведения референдума на Восточном Тиморе после 25 лет индонезийской оккупации, а референдума в Южном Судане — после 55 лет гражданской войны.
Так что, возможно, у нас всё еще впереди. Если только раньше вооруженные силы Новороссии не добьются независимости вооруженной рукой или если вдруг произойдет чудо и Киев реально согласится на мирное урегулирование гражданской войны, доказав тем самым не на словах, а на деле свою приверженность европейскому выбору.
