Дмитрий Покровский смотрит в зал с пятачка «Музыкального ринга» и спрашивает: «Так вы спрашиваете про народную музыку или музыку для народа? Это вообще-то разные вещи».
Народная музыка — вообще предмет манипуляций. Ее отчаянно насаждают диктаторы и автократы.
Вон, в Португалии до 1974 года была запрещена рок-музыка и приветствовались только жанры типа fado. Потому как народная музыка — основа национального духа.
А как быть в многонациональных государствах? Да еще под крылом отца народов?
Тогда возникают моменты официальной «народной музыки» — одобренных канонов, а по сути поп-версии народности. Потому что реальная народная песня никому не нужна, кроме небольших этнических групп — или ограниченных групп в больших народах. Вот где-то там, на Русском Севере, поют свои странные песни меря, эзьря да веси, и пусть поют.
Пусть их собирают фольклорные экспедиции и складывают куда подальше. А для основной новой общности советского народа народные песни будут песнями, которые вообще к народу не имеют отношения. Как правило, написанные вполне профессиональными композиторами.
Доходит до неприятных курьезов вроде титров в фильме «Юность Максима» — «музыка народная», хотя было прекрасно известно, что «Крутится, вертится шар(ф) голубой» написана американским композитором Шоломом Сегунда.
А сколько народных песен написано дворянами? Все эти «По диким степям Забайкалья» (Иван Кондратьев — переводчик, историк, песенник)…
Приглаженные варианты «народности» — все эти на самом деле песни для народа: «Ой мороз, мороз», что поют по ночам у вас под окнами, которая сменила в середине брежневского правления «Шумел камыш, деревья гнулись» в качестве подоконной пьяной песни народа.
То есть народы СССР еще как-то сохраняли свое этическое музыкальное, а русским оставался официоз в кокошниках и «Русское поле» — музыка Френкеля, слова Инны Гофф, исполняет Кобзон». Признаемся честно, кокошники достали. Уже давно.
Это понимал удивительный музыкант Дмитрий Покровский — когда-то балалаечник, а потом соавтор Альфреда Шнитке. Это ему из зала телестудии кричали: «Как вы можете петь русские песни в костюме и галстуке?» А ведь он показал, что реальные народные песни — это энергия, ритм, по сути — шаманские оргии.
Правда, он старался не сильно показывать эту самую сторону традиционной русской песни, его и так клевали со всех сторон — потому что настоящее народное творчество вообще-то государству не нужно, потому что им сложно оболванивать и манипулировать. Поэтому я так любил ходить не на его концерты, а на его репетиции — там вовсю раскрывалась мощь, которую мое поколение видело только в роке, в жанре синтетическом.
Сейчас, много лет спустя после смерти Покровского, Инна Желанная, долго работающая в жанре, который проходит в мире по тэгу world music, вдруг вынесла в эфир эту самую силу, записав альбом «Изворот».
Послушайте его. Может быть, у вас появится какой-нибудь новый повод гордиться русской культурой. Вы услышите песни, которые никогда не слышали, хотя и считаете себя частью народа.
С первой же песни, с «Павлина», начинается шаманизм, и поэтому я очень хочу теперь увидеть это живьем. В красках кто-то услышит Kraftwerk с Майлсом Дэвисом времен Tutu, ну так и Боуи тоже слушал немецкий синтезаторный звук, да и Майлс написал Scetches Of Spain, где испанского народного больше, чем в самой Испании…
Да, это сдержанно-трагичные песни, но без сантиментов, которые всегда являются субститутом эмоций. Тут в каждой песне — сила. «Татары» могла бы быть саундтреком к фильму о русской истории, если бы нам постоянно вместо истории не подсовывали идеологию — каждый раз новую.
Да, трагедия, да, насилие, да, секс, да, тоска. Но ничего подобного у Желанной не слышишь — только беспредельная красота.
Современный человек уже давно слышит много разной музыки и даже подсознательно знает, что такое «актуальное звучание». И что без мощной работы ритм-секции нет драйва.
Здесь есть всё. Но какую бы точно просчитанную трагедию не нагоняли бы инструменталисты, над всем — турбулентный вокал Инны, который уравновешивает эмоции.
За многие годы это местный музыкальный продукт, за который реально не стыдно — ни в одном такте. И записано всё это вроде даже не под присмотром знатного покровителя этнической музыки Питера Габриеля. И я далек от сентенций типа «ну, посмотрите — наши-то могут», потому что это пораженческая позиция оправдания за тонны фуфла, которые обрушиваются на мозг местного слушателя.
Это настоящий, прекрасный русский шабаш. Пора слетаться на Лысую гору.
