Голова отрублена, бусы розданы, шарики запущены
За минувшее десятилетие Элис Купер — самое известное и обаятельное «зло» на земле — записал шесть альбомов и проехал несколько мировых туров. С подобной интенсивностью он работал разве что до середины 1980-х, пока не увяз в битве с собственным алкоголизмом. Теперь он поминает на концертах старых друзей, подобные битвы проигравших, а сам смотрится огурцом, еще способным потешить мир.
Два года назад Элис прибыл в Москву с «Театром смерти» по случаю 40-летия своей многократно менявшейся группы. Нынче в том же «Крокус Сити Холле» он показывал шоу Raise the Dead, приуроченное к своему 65-летию. Музыкант отметил его в феврале.
Из композиций активных нулевых он не сыграл ничего и в знакомые жесты, костюмы и страшилки разнообразия вносить не стал. Разве что снимание с шеи многочисленных бус и бросание их, нитка за ниткой, фанам на танцполе смотрелось относительно свежо.
С фанами, к слову, дело в «Крокусе» обстояло забавно. Сей зал гротескно консервативен. Таких в Европе и Америке не найдешь. Публике не только запрещают проходить на свои места с напитками (даже с обычной водой), но и обязывают оставлять верхнюю одежду в гардеробе (даже если это короткий меховой жилет или пиджак, напоминающий билетершам куртку).
В данном случае получилось совсем комично. Многие поклонники хеви-металлического Купера отстаивали право (при наличии в зале стоячей фан-зоны) не снимать своих косух, расписанных логотипами и портретами кумира. То есть фактически их заставляли расставаться при входе с атрибутикой, чего когда-то требовала советская милиция от болельщиков на футбольных матчах. Элису лучше было бы сыграть в большом столичном клубе. По стилю действа, атмосфере в зале, специфике публики и ее количеству это был именно клубный сейшен.
Представление стартовало на редкость пунктуально, и к прологу успели не все. Купер, словно почувствовав это, растянул приветствие на несколько номеров. Под House of Fire он швырнул в зал свою первую трость. На следующей теме, No More Mr. Nice Guy, приступил к активному братанию с первыми рядами партера, расположившимися вплотную к сцене. Затем Элис сбросил свой красно-черный фрак и с песней Under My Wheels продолжил демонстрацию своих узнаваемых нарядов.
Барабанщик Глен Собел сел на верхотуре. Гитаристы Райан Рокси и Томми Хенриксен с автоматическим энтузиазмом вписывались в инструментальные мизансцены, иногда разбегаясь по флангам, иногда выстраиваясь в шеренгу с двумя своим колоритными коллегами: татуированным басистом Чаком Гэрриком и самой заметной, после Купера, фигурой на сцене — манерной 28-летней австралийской гитаристкой-блондинкой Орианти Панагарис. С Элисом она не записала ни одного диска, но в его концертах стала почти таким же фирменным персонажем, как гигантская кукла Франкенштейна.
Последняя появилась во второй части вечера, после того как под хит Billion Dollar Babies Купер разбросал со шпаги рисованные доллары, куражно пропел You and Me, с которой появлялся в «Маппет-шоу» еще в конце 1970-х, и хором с публикой проорал незабвенную Hey Stoopid из 1990-х.
Франкенштейн, разумеется, возник там, где Купер сосредоточил основные кошмары. Элис витийствовал в очередном фраке и цилиндре, взмахивал плеткой, кажется, пытаясь отхлестать басиста Гэррика, и исполнял программную Welcome to My Nightmare.
Потом, конечно, появились санитары, вернее инфернальная медсестра (раньше эту роль играла дочь Купера), еще какие-то слуги дьявола и гильотина. Элис и сам был хорош в белом халате «с кровавым подбоем». В конце концов ему отрубили голову и неспешно продемонстрировали ее собравшимся под песню I Love the Dead.
На этом кровавые «мультики» закончились. Финальный блок программы стал мемориальным. Сыграв подряд этапные темы из репертуара Doors, Beatles, Джими Хендрикса и The Who, Купер со товарищи встали под большими полотнами с датами рождения и смерти Джона Леннона, Джима Моррисона, Кита Муна и того же Хендрикса. Получилось вдохновенно и где-то даже просветительски.
Бисы опять вернули в карнавал. Poison, самый ранний хит Купера I'm Eighteen и School's Out звучали под серпантинный салют с метанием цветных надувных шаров и сопровождались бунтарской «флойдовской» цитатой: Hey, teacher, leave them kids alone! Элис стоял в центре сцены в зимнем серебристом наряде, в цилиндре и с тростью. Вспомнилось, что скоро новогодние елки. Купер со своим мрачным задором пригодился бы и там.
