Мне всегда казалось, что повесть Стругацких про Льва Абалкина — самая загадочная из всех ими написанных. И самая страшная. Потому что она описывает сегодняшнюю действительность просто как она есть. Просто можно выключить некоторые НФ-допущения и красивости про Странников. Там идет речь о том, что обычный человек в какой-то момент по щелчку невидимого тумблера превращается совсем в другую личность и ведет себя так, как его запрограммировали. Причем совершенно не важно — чем или кем.
На самом деле «Жук в муравейнике» — отличная метафора межкультурного конфликта.
При том, с какой скоростью люди разбредаются по миру, ищут себе страны для жизни, учебы и работы, кажется, давно уже наступило еще одно великое переселение народов. Потому что в какую страну ни приедешь, найдешь там представителей практически всех остальных 193-х. Понятно, что в некоторых малопопулярных среди господ отдыхающих и студентов странах типа Сомалиленда встретишь не весь мир, но скорее всего там будут по разным причинам китайцы, американцы, индийцы и русские. И необязательно русские с американцами будут шпионами, скорее всего они будут работать на нефтедобыче. Ну зато в стране Саба будут все, кого может вообще вместить этот островок. Поэтому что тут удивляться , если в больших и свободных странах, откуда можно посылать деньги «маниграммой» семье в Свазиленд, встретятся все. В огромном таком муравейнике, который некоторые раньше называли «плавильным котлом» — melting pot.
Большая и богатая страна обычно оказывается очень христианской, верующей да еще и со всеми признаками наличия протестантской этики, даже в тех слоях населения, которые в анкетах пишут «атеист». Или бывшей атеистической страной, которая отчаянно становится христианской, но расхлебывающей имперское прошлое. Не важно. Важно то, что уже все они сталкиваются с феноменом жука в муравейнике Льва Абалкина.
У меня в Копенгагене, скажем, живет и работает вполне русский питерский друг. Живет в отличном модном доме. В какой–то момент в доме появились приезжие, при этом непонятно, из какой именно отныне европейской страны они были. Семья с двумя детьми, у каждого по два глаза, два уха и вполне приличный прикид. Более того, квартиры в этом доме арендуются по цене от €1 тыс. до €3 тыс. в месяц. То есть нельзя сказать, что приехали бедняки. И стали случаться странные вещи: то белье из общей прачечной на первом этаже стало пропадать, то в холле для хранения велосипедов оказывается, что некоторые из них изуродованы вандалами. Местные блондины стали как-то нехорошо задумываться про приезжих. Конечно, они гнусные расисты, фашисты и нацисты. Но правда состоит в том, что когда семья с двумя сыновьями переехала в другой район, то и белье перестало пропадать, и по велосипедным спицам больше никто не прыгал в ботинках. Пока местные отходят «что это было?», у нас с вами уже есть ответ. Потому что в отличие от очень многих стран у нас много людей и у каждого много соседей. Кое что видели, кое что знаем.
И понимаем не понаслышке, что вид здоровой коровы у соседа воспринимается как личное оскорбление. В том числе и классовое.
И вот любопытно — люди едут из своей страны, которую считают непригодной для собственного проживания, убеждают местные власти новой страны, что они хотели бы тут жить, работать, учиться. И, может, даже открыть кафе. Детей определяют в школу, то да се — номер социального страхования и прочие цивилизационные нищтяки. Но все социалисты мира никак не могут понять, почему детки этой семьи, получившие приличные документы, бесплатный проездной и непросроченные сосиски вечером, пока никто не видит, крушат чужие дорогие велосипеды.
Ответ есть. По-русски он звучит «А чо они?». Ненависть к богатой стране, приютившей тебя. К зажиточным соседям. Люди везут в новую страну все то душевное барахло, что сопровождало всю их жизнь в их Олбании. И почему-то на детях это срабатывает как затвор. Причем, как мы теперь видим, слово «затвор» вдруг пугающе материализуется. Вот приехали люди в большую новую страну — хочешь учись, хочешь боксом занимайся, хочешь кока-колу пей — страна безграничных возможностей. И почему-то именно к ней — этой стране — копится ирреальная злоба.
Но самая большая загадка, которую нам оставили Стругацкие, — стал бы Лев Абалкин запрограммированным суперубийцей или нет — его просто грохнули заранее. Что невозможно сделать в реале, с очередным бомбистом, который вчера еще был милым прилежным студентом, приехавшим по обмену. А реальная жизнь оставляет загадку: каким образом в голове иммигранта срабатывает тумблер и раздается щелчок. И с него слетает вся показная цивилизованность, которая годы вводит окружающих в заблуждение. И он приводит в действие скороварку.
