Итак, «Болотная революция» обернулась уже двумя жертвами – Ириной Кабановой и Александром Долматовым. Не так уж и много, конечно, - за целый год и по всей стране. Напомню, что даже якобы бескровная августовская революция 1991 г. принесла куда большую гекатомбу: трое погибших защитников Белого дома и несколько неоднозначных самоубийств в высших эшелонах власти. Весь минувший год и противники, и сторонники Кремля ждали – и по возможности избегали – кровопролитной развязки (хотя кое-кто ее, несомненно, и провоцировал), но, в конце концов, всё пошло – как, правда, всегда и бывает – по никем не предусмотренному сценарию.
Разумеется, смерть Кабановой можно признать бытовым убийством, а смерть Долматова – бытовым самоубийством; следствие, как говорится, покажет. Впрочем, мы, как водится, никакому следствию не поверим – ни отечественному, ни нидерландскому. И правильно поступим, ведь оба трагических инцидента произошли в обстановке политической истерии, пусть искусственно, но чрезвычайно искусно нагнетавшейся весь год – особенно в той общественной (и столичной) среде, к которой принадлежали и зверски убитая молодая женщина, и не с первой попытки покончивший с собой молодой мужчина, да и все остальные фигуранты обоих следственных дел.
Лет двадцать назад обратился ко мне один петербургский писатель с просьбой помочь ему опубликовать в газете «Литератор» (СПб) рассказ о том, как десятилетиями преследовал его – за отказ в сотрудничестве – КГБ, как прослушивал, как пытал, как, наконец, облучал через стену в коммунальной квартире. Правда (а какая-то правда в его словах, несомненно, была) соседствовала и переплеталась в этой истории с откровенной «клиникой». Я предложил ему опубликовать рассказ, но с моим предисловием, и объяснил, что именно я напишу в предисловии.
Правда всё это или нет, написал бы я, но совершенно очевидно одно: автор пронзительной исповеди является жертвой репрессивного советского режима – а вот прямой жертвой (то есть пытали ли его и впрямь) или опосредованной (то есть от страха перед репрессиями у него развилась паранойя), судить читателю… Писатель отказался, оскорбился – и переправил рукопись в «Московские новости», где ее – в тогдашнем антисоветском раже – напечатали на голубом глазу. Напечатали без каких бы то ни было комментариев – вместе с облучением через стену…
Вот это облучение – которого, разумеется, нет и не может быть, - но в которое, однако же, по-видимому, свято верили и убитая мужем-ресторатором журналистка (да и сам убийца), и самоубийца-ракетчик, - постоянно присутствует в нашей жизни, пусть и только на символическом уровне, а в кризисных ситуациях и резко усиливается. Согласно социологической теореме Томаса, человек одинаково реагирует и на подлинные факты, и на то, что подлинными фактами ему только кажется. Бытовая или уголовная драма тесно переплетается с драмой психиатрической; алкоголь и «вещества» обостряют тревогу и выводят из строя сдерживающие центры.
И еще один психоз (иначе не скажешь) наших дней – и конкретно последних месяцев, - психоз, имя которому подыскали еще Ильф и Петров: «Заграница нам поможет»… И выходят на демонстрацию в защиту интересов граждан США, и пикетируют в Берлине «против репрессий и пыток» в России, и ломятся на прием в посольство, и хотят понравиться, и надеются, в крайнем случае, поспеть на последний «философский пароход» - и выдать себя в порту (в аэропорту) прибытия за борцов с режимом...
Самоубийца Долматов был членом «запрещенной партии» (а в последнее время – другороссом). Я с уважением и с симпатией отношусь к нацболам, пусть и не разделяя их идей и во многом не одобряя их практику. Это честные люди, это бескорыстные люди, это (за исключением «вождя») молодые люди, и, далеко не в последнюю очередь, это патриоты. Пусть их не устраивает сегодняшняя Россия (да и кого она устраивает?), пусть им нужна «другая Россия» (которая едва ли бы устроила всех остальных), но им нужна Россия, а не другая Америка на месте России, им не нужна Америка как таковая. Они хотят жить и умирать в России, они готовы умереть за Россию – и это отличает их от самодовольно и сыто (или хотя бы вполсыта) разгуливающих по бульварам креатинов.
Другоросс и ведущий конструктор оборонного предприятия (пусть и не носитель гостайны) Долматов запаниковал и бежал за границу. Бежал, чтобы вернуться. Пересидеть тревожное лично для него время – и непременно вернуться. Но спокойно пересидеть ему не дали. Другороссу не дали, а вот ведущему конструктору наверняка дали бы. Что называется, продай Родину – и живи на здоровье. И многие на его месте продали бы. А он – бывший нацбол, а значит, и патриот – делать этого не захотел и не стал. А сделал, увы, то, что сделал.
Разумеется, никакое это не доведение до самоубийства – ни с нидерландской стороны, ни с российской. У чиновников Гааги (чиновников обобщенной Гааги) – твердый и циничный расчет, у силовиков Москвы – малоприятная, но необходимая служебная обязанность. Если уж выявлять причины этого самоубийства (и убийства Кабановой), то, помимо чисто бытовых и, может быть, даже перед чисто бытовыми, необходимо назвать общественную истерию-2012 – символическое облучение через стенку.
