В последние недели как-то катастрофически измельчала политическая повестка дня. Уже последний из относительно многолюдных митингов прошел под знаком борьбы за освобождение «узника совести», дважды осужденного за мошенничество в особо крупных размерах.
С муками, но все же простив получившую звание народной артистки России Чулпан Хаматову (так, словно и не было недавней клеветнической кампании против нее и якобы недобровольно сделанного ею выбора), «прогрессивная общественность» дружно обиделась на НТВ — и призвала к его незамедлительному бойкоту.
А заодно уж (гулять так гулять!) — и к бойкоту продукции основных рекламодателей проштрафившегося телеканала. Наконец, занялись «трагической судьбой» оказавшихся за решеткой молодых матерей. Но не всех молодых матерей, а только участниц музыкальной группы, название которой лучше произносить на ломаном английском, потому что, как ни переводи его на безыскусный русский, всё равно получается какая-то похабщина.
История эта, сама по себе в масштабах страны со всеми ее проблемами, возможно, не стоящая выеденного яйца, поразительна прежде всего в очередной раз стремительно набирающей обороты поляризацией и гиперболизацией общественного мнения. Несколько преувеличивая и, разумеется, не на полном серьезе, можно сказать, что в стране молниеносно возникла искомая двухпартийная система: с одной стороны, Партия Храма Христа Спасителя, а с другой, Партия Пресловутых Пусек — и осталось только вспомнить и повторить недавний клич: «За честные выборы!» За честные выборы между Партией Храма и Партией Пусек? Ну, где-то так.
Если говорить об уже допущенных ошибках, то я прежде всего назвал бы меру пресечения, избранную для всех трех акционисток. Называть их кощунницами или, наоборот, панк-певицами — дело вкуса; лично мне кажется наиболее уместным полузабытое слово «сквернавки». Ведь совершенно очевидно, что задумали и осуществили они (да и те, кто их к этому подтолкнул и на это благословил) нечто скверное. Для них самих скверное, для РПЦ скверное или для всего общества скверное — это уж как повернется.
И речь не о том, что содержание под стражей — кара для сквернавок чересчур суровая, а о том, что кара эта очевидно преждевременная. Если суд определит им реальное (а не условное) лишение свободы — что ж, так тому и быть, в конце концов, молодые матери прекрасно знали, на что идут. Но само по себе содержание под стражей до суда предопределяет в отечественной судебной практике именно реальный, а не условный срок заключения по еще не вынесенному приговору, — мы все это прекрасно понимаем, не правда ли?
Опасения же того, что, оказавшись под подпиской о невыезде, Пуськи сумеют скрыться от правосудия, представляются и вовсе вздорными. Думаю, произойди такое, все вздохнули бы с облегчением: нет тела — нет дела, как говорят в американских детективах. «Зачем приговаривать меня к 25 годам лагерей, примените ко мне лучше более суровую меру — вышлите меня из СССР!» — пророчески (с оглядкой на судьбу самого писателя) юродствовал, помнится, один из персонажей солженицынской прозы.
А пока суд да дело, «межпартийная» борьба набирает обороты. Отдельные представители Партии Пусек договорились уже до того, что «молебен неподсуден». А черная месса, интересно, подсудна? А что такое «Богородица, прогони Путина», как не элемент черной мессы? Или у Богородицы имеются конституционные средства решения продекларированной сквернавками цели? ХХС никакой не храм, а торгово-увеселительный комплекс, продолжают радетели «панк-молебна», сами Пуськи (факт своего появления в ХХС, кстати, отрицающие), — это юродивые, а значит, и святые продолжательницы дела Василия Блаженного и т.д., и т.п.
Всё это сопровождается всё более яростными нападками на РПЦ и на ведущих ее иерархов, не исключая и патриарха. Вместе с тем адепты Партии Пусек с готовностью предоставляют «либеральную индульгенцию» отдельным церковникам, выразившим готовность простить «кощунниц» и, деланно умиляясь их высказываниям, чуть ли не всерьез заводят речь о неизбежном расколе церкви. Мол, половина РПЦ — лучшая ее половина — уйдет в Партию Пусек. И конечно, партия эта — заручившись заступничеством Богородицы — «прогонит Путина».
Говоря о позиции самой церкви (и заранее вынеся за скобки, хотя и не забыв того, что из мечети такие панк-певицы не вышли бы живыми, а в синагогу — и сами не сунулись бы), необходимо осознать простую вещь: РПЦ в данном случае — потерпевшая сторона. Или, в юридических терминах, просто потерпевшая. Церковь отделена от государства; наказание преступниц (если суд признает их таковыми) и определение меры этого наказания — дело государства.
А что же потерпевшие? У них есть право настаивать на вынесении наказания своим обидчицам, настаивать на ужесточении или, наоборот, просить о смягчении этого наказания, но в любом случае это только право, причем право только просить, а не возможность решать и уж тем более не обязанность что-то делать. Церковь может простить сквернавок, а может и не простить — и мы можем просить ее простить их, но никак не требовать от нее этого! Не говоря уж о том, что смягчение позиции РПЦ может быть учтено светским судом или проигнорировано им, ведь церковь — повторим это еще раз — отделена от государства.
Картина меж тем складывается чрезвычайно печальная. Сквернавки сидят в КПЗ и, видимо, хотя бы поэтому получат реальный срок. На РПЦ — то есть на потерпевшую сторону — обрушивается поток поношений, плохо согласующихся и с объективными обстоятельствами, и со здравым смыслом, и, главное, с самим фактом того, что она, церковь, — именно потерпевшая сторона, и никак иначе.
И, как всегда в кризисных ситуациях, громче и циничнее всего — с обеих сторон — кликушествуют откровенные экстремисты, которых в здоровом обществе вообще не должно быть слышно. Вот только кризис нынешний возник совершенно на ровном месте — и, не исключено, создан и раздувается кем-то нарочно, чтобы отвлечь общество от действительно первоочередных проблем.
