Всё свое детство — ровно с 1958 года — я провел по военно-морским базам, по военным частям. Потом еще служил на
Тихоокеанском флоте. Неважно. Просто на базе этих скромных жизненных
наблюдений у меня в запасе есть пара слов про 23 февраля.
В России мужчины делятся на тех, кто служил в армии, и
тех, кто сидел в тюрьме. Остальные типа не мужчины вовсе. Есть, правда,
те, кто сидел в тюрьме и служил в армии одновременно — это служащие
стройбата. Хотя вы вряд ли знаете об этой особенности
русской армии. Вы вообще многого не знаете.
Однажды я попал в прекрасный финский домик на
вершине горнолыжной горы — там было полно московских
журналистов-мужчин и один высокопоставленный европейский чиновник.
Мужчина. На ужин было пиво, финская колбаса и прочие удовольствия. После
ужина мужественные московские журналисты разбрелись по койкам и
телевизорам. Мы с европейским чиновником встали, собрали посуду, мусор.
Не сговариваясь, сложили все в две мойки и начали синхронно мыть. Пока
мыли, я его спрашиваю: «Ты где служил?» Он говорит:
«В разведке». «А я — на флоте». И продолжили мыть посуду за тех, кто
очень гордился, что нигде никогда не служил кроме газеты «Новости
Автопилота».
Я к тому, что люди реально делятся на тех, кто служил в
армии и никогда не служил. Причем это не зависит от того,
американская это армия, израильская или российская (в моем случае — вообще советская).
При этом я совершенно точно презираю людей,
которые говорят «армия — это школа жизни», потому что они врут.
С таким же успехом эти люди могут говорить «тюрьма — это школа жизни» или
«могила — это школа жизни».
На самом деле армия — это клево. И всё, что в армии надо делать, — всё можно делать быстро, качественно и эффективно. Правда —
мне в армии нравилось. Вот ты понимаешь, что надо два года делать
дело. Если мы не поехали в Афган, куда нас пыталась
послать родная коммунистическая партия (спасибо, Зюганов, напомнил — сам
за себя голосуй теперь) убивать афганцев и пашем тут — на Тихоокеанском
краснознаменном, то всё просто: подъем, служба до команды «команде
мыть руки», потом служба после обеда — изучение
техники там, драить палубу.
Если кто что — мыть посуду и чистить
картошку. Тоже мне искусство. Идешь и делаешь. Вечером — стирка робы,
которая сильно смахивает на denim, свободное время, просмотр программы «Время» и отбой. Вот ничего такого, от чего бы воротило с души, нету. Всё это делается легко и просто. Не из-за чего вешаться в
каптерке или стрелять из автомата себе в нёбо на посту. Конечно, в наше
время самое дерьмо было — бредни замполита и паранойя программы «Время». Поэтому мне так смешно нынче смотреть Петю
Толстого по «Первому каналу». Как в юности побывал.
А нет, ещё, конечно, была дедовщина — какой-то придурок
деревенский пытался понтоваться, был послан. Ну, конечно, мне повезло, я
был старше дембелей — из-за института. Когда на тебя наседает гопота из
аула, конечно, может быть тяжеловато.
Так вот это вторая вещь, из-за которой нормальная, по
сути, служба, которую исполнять легко и приятно, теряет шарм — офицерьё. Если вас
интересует, почему так называемая дедовщина настолько неискоренима, я вам
скажу — она выгодна офицерам и прапорам (мичманам), она выполняет функции контроля и воспитания, которым по идее должны
заниматься офицеры. Но им по барабану. Это потомки тех, кто поубивал в
1917 царских офицеров и назвал себя высоким титулом офицера. Если не
прямые потомки, то идеологические — точно. С промытыми
замполитами мозгами. Со своими пергидрольными женами.
Что им светит? Когда на дембель выходил мой отец — один из архитекторов советской морской технической разведки, ему
должны были дать квартиру там, откуда его призывали, как и другим
военным пенсионерам. Поэтому моя мама теперь живет в
другой стране.
Что светит вот этим, которые закрывают глаза, пока
одни военнослужащие выкладывают из тел других военнослужащих надпись
«Дагестан рулит»? Вообще-то мне наплевать, что им светит — я честно
служил свои два года. И при мне никто молодых не бил.
Но общая бессмысленность цели
диктует еще большую бессмысленность и хаотичность исполнения. Они верят, что на них нападет Америка. Или евреи. Им про это рассказывают
новые замполиты — еще тупей и бесстыжей советских.
А надо бы выучить, как будет «Двадцать третье февраля — День советской армии» на кантонском или на диалекте мандарин.
