Они — поколение видеоигр и думают, что в запасе еще есть пара жизней или перезарядятся батарейки

Чем меньше говорят об этом, тем хуже. Чем больше говорят об этом, тем хуже. В этой ситуации те, кто приносит дурную весть, становятся распространителями инфекции. В этом деле все, кто пытается говорить об этом, становятся гонцами, приносящими дурную весть. Тут с какой стороны не подойти — все плохо. Восемь трупов детей-самоубийц только за этот месяц в России.

Такое уже бывало в истории. Это происходит черными волнами — когда дети начинают убивать себя один за другим. Раньше, когда не было телевидения, интернета и телефона, конечно, такие эпидемии локализовались внутри одного города, например. Или страны. Вот вышла книга Гёте про страдания юного Вертера, и началась — в рамках юной аудитории Гёте — волна молодежного суицида. Поэтому и называется все это «эффектом Вертера». Сегодня за Гёте говорит телевизор и радио с интернетом, и уже волна захлестывает всю страну независимо от географии. Они выходят из окна, они душат себя веревками. Им незачем жить. Или они хотят наказать родителей и взрослых вообще — вот я буду лежать в гробу, а вы наконец будете по мне плакать и жалеть. Говорить об этом — риск. Не говорить об этом — еще больший риск. Потому что базово в подростковых самоубийствах виноваты взрослые, которые рядом, а не дяденька с другой стороны радийного микрофона. Просто замученные дети вдруг слышат из какого-нибудь зомбоящика случайно, что это может быть для них конкретным выходом.

Любой, кто занимается проблемой детского суицида, понимает, что он не совсем детский. Что этому подвержены реально подростки — лет с 11 и далее везде — и этому много-много объяснений. Но нет никакого прощения. Пусть сегодня взрослые рыдают дома или лицемерно, как всегда, ахают в учительской, или глядят наглыми оловянными глазами в детской комнате милиции — виноваты они. Потому что схема всегда достаточно типичная — ребенок, который уже перестает быть ребенком, а начинает примеряться к взрослой жизни, попадает в ловушку между требованиями школы, семьи, улицы и не понимает, где тут выход. Накосячил в школе, страх перед родителями заставляет косячить еще больше — не ходить, обманывать, увязать в порочном кругу из страха и лжи. Потому что родители не слышат — они же до сих пор думают, что детей можно и нужно бить, чтобы все было правильно. А что? Нас били, и мы выросли людьми! Родители унижают, учителям наплевать, они тоже унижают постоянно. Страх и унижение — два краеугольных камня российской школьной и семейной педагогики.

Это именно педагоги придумали, что во всем виноваты сами подростки — дружат не с теми, слушают не ту музыку, одеваются странно. Ни один из восьми детей, которые покончили собой в этом месяце, не был замечен в употреблении наркотиков или в злостном хулиганстве с ограблением пенсионерок. Наоборот, это были дети, которые хотели быть хорошими. И это их погубило. Маленькие люди, которые под действием обстоятельств загнали сами себя в угол, который они сочли окончательным тупиком из которого нет другого выхода. По-моему, они до конца не понимают, что это насовсем. Они — поколение видеоигр и думают, что в запасе еще есть пара жизней или перезарядятся батарейки. Это они слышат от взрослых ленивую и подлую фразу: «А что, если подружки пойдут прыгать с балкона, ты тоже пойдешь?» в ответ на просьбу пойти на дискотеку. И когда подружка в ужасе перед родителями (господи, что это за родители такие? Тираннозавры?) собирается прыгнуть с балкона, почему бы в полном соответствии с мамочкиными заветами не прыгнуть заодно?

Я уверен, что они никогда не слышали, во что превратил Мерилин Менсон веселенькую титульную песню из сериала MASH — Suicide Is Painless, что они не читали Гёте «Страдания молодого Вертера» и не знали ни строчки из поэтов Серебряного века, и в упор не видели Маяковского с его умирающими детьми. Им достаточно телевизора. Только ящик делает большую ошибку, не показывая им реальную картину: во что превращается тело под балконом. Они-то думают, что они будут лежать такие красивые и все будут плакать. А лежит то там отвратительное кровавое месиво, и никто не плачет. Покажите им — пусть это их ужаснет и не будет иллюзии, что это выход. А не то какая-нибудь очередная тетка в погонах по фамилии Ефремова будет тащить вашего ребенка в ментовке к окну где-то в Люблино и кричать: «Прыгай, ну, давай, кончай уже с собой. Давай, вешайся». Если что, это цитаты по магнитофонной записи прослушки. Вы же родитель, вы же без ментов уже не можете воспитывать детей.

Откуда-то всплыла цифра, что в Британии 20% подростков в депрессии, а в России — 40. И я охотно верю — потому что с 11 лет они активно ищут поддержки, повышения самооценки, хоть какой-то любви, наконец. А на территории советской педагогики они слышат только окрики и рассказы мамы — «какая ты уродина, надень что-нибудь нормальное уже, а не этот ужас». Здесь не принято хвалить детей. Их надо «воспитывать».

Бог с вами, со взрослыми, которые перемалывают себя и друг друга в бесконечной мельнице бытовой ненависти и хамства. Вы мне неинтересны.

Детей только уже оставьте в покое. Оставьте их в живых.