«Микаэл Таривердиев мною командовал, а мне это нравилось. Идеальный мужчина»

15 августа композитору Микаэлу Таривердиеву исполнилось бы 80. Автор популярнейшей советской киномузыки долгие годы был погружен совсем в другие жанры. Он сочинял органные произведения, оперы, балеты и, в сущности, являлся академическим маэстро-аристократом. К его юбилею Фонд имени Микаэла Таривердиева готовит конкурсы, фестивали, выставки и книги. Инициирует и координирует премьеры вдова музыканта Вера Таривердиева. С ней встретился обозреватель «Известий».

- Какой из проектов юбилейного года является для вас наиболее важным?

- Конечно, Международный конкурс органистов имени Микаэла Таривердиева. В нынешнем году первые его туры состоялись в Канзасе и Гамбурге, теперь его примут Астана  - там нас поддержал президент Назарбаев, которому я написала умное письмо, и Москва. Полуфинал и финал пройдут в Калининграде. В конкурсной программе помимо классического органного репертуара - Баха, Листа - обязательное исполнение произведений Таривердиева.

- Вы приближаете Таривердиева к Баху?

- Я не приближаю. Как есть, так и есть. Таривердиев очень хорошо рядом с Бахом звучит. И, кстати, известный органист Гарри Гродберг играл программу из произведений Баха и Таривердиева еще в 1988 году. Афиша того концерта будет экспонироваться на выставке в Музее имени Глинки.

 - Андрей Макаревич однажды рассказал мне, как Микаэл Леонович, участвуя в худсовете, разбиравшем программу «Машины Времени», сказал: «Кто по профессии руководитель этой группы? Архитектор. Вот пусть и занимается архитектурой». Это свойственная Таривердиеву интонация?

- Несвойственная. Но могу сказать, что субкультуру, к которой принадлежала «Машина Времени», Микаэл Леонович на дух не переносил. Для него это было чужое - не искусство, какая-то самоделка. Понимаете? Возможно, в данном случае, он был излишне резок. Хотя «Битлз», «Квин» он не отрицал.

- Однако друг Таривердиева, композитор-классик Родион Щедрин, гораздо менее консервативен в восприятии современной культуры.

- И гораздо менее принципиален. Он может это воспринимать. А Микаэл Леонович страдал физически, когда слышал подобное творчество. Он по звуку льющейся из крана воды мог определить ее температуру и имел свою гармонию.

- Давным-давно случилась история с мифическим письмом Фрэнсиса Лэя, фактически обвинившем Таривердиева в плагиате. Став женой Таривердиева, вы просили его: «Микаэл, расскажи, что это было?»

- Во-первых, я с Микаэлом Леоновичем всю жизнь была на «вы». Обратиться к нему просто – Микаэл - у меня язык не поворачивался.

- Ну, может, Мика?

- Нет. Это другие люди его так называли. А что касается истории с письмом Лея, то пусть люди прочтут телеграмму Лея, где он подтвердил, что никакого письма не писал.

- Да это-то понятно. Вы точно знали, что эта «шутка» придумана Никитой Владимировичем Богословским?

- Естественно, мы это знали, но нигде вслух такого не произносили, ибо, как можно обвинять человека, только исходя из предположения, пусть даже граничащего с уверенностью? Незадолго до смерти Никита Владимирович признался в этом своей жене, и она потом публично высказалась по данному вопросу.

- Покаяние?

- Может быть. Вряд ли Никита Владимирович думал, что и через 40 лет после той истории, возникнут вопросы. А может и думал. Вот и раскрыл интригу.

- Вы вошли в жизнь Таривердиева сравнительно поздно и были значительно моложе маэстро. Не возникало ревности к его прошлому?

- Мне, слава богу, не приходилось Микаэла Леоновича ни к кому ревновать. Наш союз стал гармоничным именно потому, что подобного рода претензий друг к другу мы не предъявляли. Без такого понимания я оказалась бы одной из тех женщин, которые через его жизнь прошли и ушли.

- Вы старались с ним не конфликтовать или это получалось само собой?

- Скорее второе. Конечно, он мог иногда сердиться и не принимать таблетки из моих рук. Любой творческий человек нелегок в быту, им трудно управлять. Но мне этого никогда и не хотелось. А он мною командовал. Мне это нравилось. Идеальный мужчина.

-  Таривердиев на вас в чем-то повлиял?

- Не просто повлиял. Он меня сформатировал, привел к Богу. Я в значительной степени его продукт.

- А вы оказывали на него влияние?

- Наберусь смелости сказать – да. Я избавила его от проблемы думать и писать о любви. Он стал писать о вечном. В своей автобиографической книге Микаэл Леонович заметил, что наши отношения стали для него тихой пристанью, которую он искал. Ему было надежно. Спокойно. Он был абсолютно во мне уверен.

- Видимо, не только он, но и его родственники. У вас ведь не возникало споров по поводу наследия маэстро?

- Микаэл Леонович определил все эти вещи при жизни. Своими авторскими правами он попросил заниматься меня. Карен - сын Микаэла Леоновича - кавказский человек и беспрекословно уважает волю отца. Отец ему сказал – он выполнил. У Карена две замечательных дочери, и я была бы счастлива, если бы они интересовались тем, чем занимается возглавляемый мною Фонд. Кстати, переиздание книги Микаэла Леоновича инициировала его внучка Аня Таривердиева, работающая редактором в издательстве. Сейчас есть другая большая задача: привести творческое наследия Микаэла Леоновича в надлежащий вид. В смысле - перевести все его партитуры в электронный формат. Много людей из разных городов помогают мне сейчас в качестве добровольных сотрудников.  

- Вы коммуникабельная, деятельная женщина, уже 15 лет живущая фактически в одиночестве.

- Хотите спросить о других мужчинах? Они меня не интересуют. И мужчины это, кстати, очень хорошо чувствуют…