Спартак - чемпион. В Мариинке
Мариинский театр продолжает восстанавливать свое наследие. Легендарного "Спартака" Арама Хачатуряна в постановке Леонида Якобсона возобновил участник премьеры Вячеслав Хомяков. Выяснилось, что за годы забвения балет не только не утратил прежних достоинств, но и приобрел новые.
Свой спектакль бунтарь и новатор Леонид Якобсон поставил на излете 1956 года. Если оценивать эпоху в категориях стиля, позади был сталинский ампир, впереди - хрущевский минимализм. Якобсон каким-то непостижимым образом вырулил в Серебряный век и поставил спектакль столь же соблазнительный, сколь и упаднический. Искушенного эстета пленило живописное начало. Он часами рассматривал репродукции с римскими фресками и изучал в подвалах Эрмитажа трофейный Пергамский алтарь. В результате родилось подлинное пиршество для глаза и слуха. Для петербуржцев, большей частью обитавших в коммуналках, балет с его масштабными декорациями, разноцветьем одежд и прихотливостью пластики стал откровением и воспоминанием.
Роскошь Рима накануне падения рифмовалась с роскошью родного города в преддверии разрушительных революций и войн. Идеологически чуждым казался и главный герой этого зрелища - не Спартак, не Красс, более того - не борец, а нежный юноша Гармодий, предавший сподвижников ради любимой. И уж совсем вне советских традиций выглядел раскол в повстанческом лагере накануне решающего боя.
Немудрено, что творение Якобсона и верного исполнителя его замыслов - художницы Валентины Ходасевич на сцене не задержалось. На смену ему пришел "Спартак" Юрия Григоровича. Молодой балетмейстер вдохновился романом Джованьоли и поставил драматическую историю о мужском соперничестве. Главным призом для Спартака и Красса была власть. Для первого - обременительная, для второго - желанная. В компромиссные шестидесятые отчасти диссидентское, отчасти державно-патриотическое решение пришлось кстати и утвердилось на главной сцене страны. Спектакль Якобсона в усеченном одноактном варианте сохранил его театр, но ясно было, что силами небольшой труппы воссоздать грандиозный оригинал невозможно.
Возвращение "Спартака" на сцену Мариинки можно считать восстановлением исторической справедливости и симметричным ответом Большому. Однако балеты стареют быстро, и вопрос актуальности якобсоновского зрелища, естественно, волновал его поклонников. По большому счету, тревога оказалась напрасной - свои достоинства балет не только не утратил, но и умножил.
Роскошью в нынешний технологичный век не удивишь, но роскошь такой степени изысканности, без малейшей примеси нуворишества, по-прежнему редкость на отечественной сцене.
Эротичным по современным меркам спектакль не назовешь - никаких телосплетений, но есть то, что в старину называли "огневым жестом". С его помощью сделан танцевальный шедевр Якобсона (за который его заклеймили "эротоманом") - танец гадитанских дев с медленно раскручивающейся пружиной музыки и танца. Кроме того, есть великолепная Юлия Махалина в роли куртизанки Эгины. Для нее -танцовщицы, умевшей сделать сексуальной стерильную классику, - здесь подлинное раздолье.
Тема любви и предательства, порицаемая в пятидесятые, сегодня так же притягательна, как и во времена вдохновлявшего Якобсона Серебряного века. Когда же театр найдет на роль Гармодия интеллектуального плейбоя (Александр Сергеев слишком инфантилен для своего героя), линия Эгина-Гармодий приобретет завершенность.
Раскол в рядах бойцов ныне всесторонне проработан "бандитским" направлением в театре и кинематографе. Наблюдать же за якобсоновскими персонажами - особое удовольствие, поскольку в массе своей они ведомы не низменными денежными интересами, а высокой идеей борьбы за свободу. Спартак в исполнении монументального Данилы Корсунцева - и крестный отец, и трибун, и любовник, а такое сочетание гарантирует герою признание публики.
Единственное, что неуместно в возобновленном "Спартаке", - его продолжительность. Четырехчасовой спектакль с двумя антрактами хочется спрессовать в два акта. Изъять, например, смотрящийся явным анахронизмом "Рынок рабов". Тем более что сам хореограф имел склонность к сокращениям и даже отстаивал свое мнение кулаками. По Петербургу пятидесятых ходили слухи о драке Якобсона и Хачатуряна на Невском проспекте. Композитор якобы не желал уступить ни пяди своей музыки, за что и поплатился. То, что осталось после резекции Якобсона, оркестр Мариинского театра во главе с дирижером Кареном Дургаряном представил вкусно и сочно - как и следует играть "Рубенса русской музыки".
