Вот такая "Петрушка"
Под занавес 234-го сезона Большой балет представил премьеру "Петрушки". Знаменитое сочинение композитора Игоря Стравинского, хореографа Михаила Фокина и художника Александра Бенуа воссоздал петербуржец Сергей Вихарев.
"Петрушка", представленный в 1911 году в "Русских сезонах", покорил искушенных парижан множеством откровений. В их числе фирменный дягилевский "гезамткунстверк" - неразрывное слияние музыки, хореографии и живописи. И точно проведшие свои роли танцовщики. "Мне страшно, я вижу величайшего актера в мире", - сказала Сара Бернар о Нижинском-Петрушке. А также смутивший и поразивший зрителей сюжет.
Итальянскую комедию дель арте авторы решили на русский лад - Пьеро превратился в Петрушку, Коломбина - в Балерину, Арлекин - в Арапа. Скрестили с петербургской темой "маленького человека" и фаустовскими мотивами. Увенчали христианской моралью о спасении души - Петрушка, продавший душу дьяволу-фокуснику, после трагической кончины воспарял над опустевшей площадью. В дягилевской антрепризе балет был дан 62 раза и неоднократно восстанавливался в труппах мира - под бесконечные споры о верности первоисточнику. В Большом фокинский "Петрушка" последний раз прошел в 1982 году - к 100-летию со дня рождения Стравинского.
Поводом к нынешнему спектаклю, вероятно, послужили хроническая нехватка современного репертуара и спровоцированные ею неуемные реставраторские аппетиты. Речь не о том, что "Петрушка" не заслуживает возобновления. Напротив. Просто в нынешнем его виде балет лишен танцевального обаяния. Замечательно смотрятся площадные и интерьерные декорации. Под управлением дирижера Игоря Дронова отлично звучит оркестр. А вот движущаяся картинка не только скучна, но и часто раздражает. Например, масленичное собрание - приказчики, цыганки, конюхи, кучера и прочие гуляющие - преувеличенно хлопочет лицами и машет руками. И переходя от пантомимы к танцу, это натужное комикование успешно сохраняет.
В оправдание Вихарева стоит сказать, что и оригинальные массовые сцены вызывали нарекания. Их, например, сравнивали с "русской сивухой", отмечая, что "заморский парфюм", то есть эпизоды с участием главных героев, удаются Фокину лучше. Однако в дягилевские времена подобное решение балетной толпы было еще в диковинку и воспринималось "нашим ответом" Станиславскому. Сегодня зазоры между условностью музыки и натурализмом постановки слишком видны и ничем не оправданы.
"Парфюм", и в первую очередь его главная "нота", тоже нуждаются в корректировке. Петрушку танцует Иван Васильев, которого в последнее время усиленно определяют на роли рефлектирующих неврастеников. Между тем юноше пока нечего вынести на сцену. Даром перевоплощения он не обладает. И танцует себя - честного, трудолюбивого, целеустремленного. В "Спартаке" этот набор смотрится органично. В "Петрушке" он хорош лишь для роли Арапа, если, разумеется, добавить к нему здоровой исполнительской иронии. Таковой, безусловно, обладает исполняющий эту партию Денис Савин - главная актерская удача спектакля. Но одного Савина на 35 минут действия маловато. Эта музыка заслуживает большего. И прежде всего оригинального решения. Пусть далекого от фокинского. Но сопоставимого с ним по новизне и эмоциональной силе.
