Не те освободители
Съездил я в Абхазию. Первый раз в жизни.
Глядел на пляж в Гагре и думал: Господи, какую страну мы дали разрушить! Я про СССР.
Ну да ладно. Не вернешь.
Теперь Абхазия и Южная Осетия независимые. За это они очень благодарят Россию.
Но Южная Осетия в лице уважаемой Миры Цховребовой, вице-спикера парламента, очень витиевато эту благодарность оформила: она сказала, что мы должны выпить за младших братьев. То есть за русских. Я выпить за русских (и за осетин, за абхазцев, да хоть за грузин - за редкими исключениями) всегда готов. Но недовытравленный комплекс старшего брата не дал мне это сделать бездумно. Тем более что целью путешествия были не застолья, а научно-практическая конференция.
Слава Богу, я не начал выяснять это прямо за столом. Ибо я не понял главного: мы не младшие братья осетин (хотя не без этого, из речи следовало, что аланы-то подревнее будут). Мы младшие братья русских ХIХ века. Мы уменьшенные Толстые, прежним не чета. Мы выродились из Чайковских в Моисеевых. Мы не равны своей великой истории: "У вас есть НТВ и программа "Максимум". А потому вы не можете решиться на создание конфедерации России и Южной Осетии".
Как это неудобно и даже обидно - быть благодарными за независимость тем, кто смотрит программу "Максимум". Кто готовит ее. У кого она рейтинговая. И кто не снял ее до сих пор с эфира, хотя уже выиграл войну в ранге верховного главнокомандующего. Кто предал великие идеалы Достоевского и Тургенева. "Мы большие россияне, чем вы сами", - сказала Мира Цховребова. И глаза ее сверкнули молниями - так, что в телевизоре (а шла трансляция игры Уэльс - Россия) Игнашевич забил со штрафного.
А я потом все думал: вот нам не везет! Стоит нам - в кирзаче, в портянках, с вороватыми старшинами, заградотрядами, блокадами, курско-орловскими мясорубками и танками, глохшими в Рокском туннеле, - кого-нибудь хоть чуточку освободить, так потом век не отмоешься. И пахло от нас плохо. И утробно мы смеялись на "Веселых ребятах". И переживали на "Чапаеве". Нас вырастил Сталин на верность народу и программе "Максимум". В смысле "Партмаксимум". А главное - мы не могли принести свободы. У самих ее было дико мало. Самим не хватало - как махорки в кисете, вышитом неизвестной подругой в далеком тылу. Как хлеба в блокадном питерском распределителе.
Поляки вот тоже очень расстраиваются. Не те освободили.
Ах, где были бы миллионы наших критиков, если бы мы не подписали пакта Молотова-Риббентропа (и воистину, из нашего прекрасного далека глядя, подленького секретного протокола)? Гитлер ухайдокал бы всех, всех до одного пап и всех мам большинства нынешних критиков, вылетели бы они через трубу известных концентрационных фабрик свободы. Только дым был бы гуще. Он ведь не делал, так сказать, секретных протоколов из своих планов.
Дорогие недоосвобожденные и недопризнанные, простите нас. Мы исправимся. Усамосовершенствуемся. Станем нежны и пойдем по широким постмодернистским улицам с плакатами "Мы идем смотреть "Бесславных ублюдков", как прежде шли с плакатами "Мы идем смотреть "Чапаева".
А ваши чувства мне понятны. У меня как вскипит - я на "Культуру" переключаю. Малодушно так. Трусливо. Соглашательски и недостойно великого народа. А там Алла Демидова "Темные аллеи" читает. В повторе. Посмотришь - и готов к новым свершениям.
