Килиан и Форсайт вспомнили Чехова и Потемкина

Вслед за Сильви Гиллем и Расселом Малифантом в Москве побывал Нидерландский театр танца (NDT) с композицией Last Touch First Иржи Килиана и Королевский балет Фландрии, показавший Impressing the Czar в постановке Уильяма Форсайта. Тем самым фестиваль "Золотая маска" продолжил программу "Легендарные спектакли и имена XX века". Можно сказать, что в Москве были представлены самые русские спектакли Килиана и Форсайта.

Среди балетных "тяжеловесов" эти хореографы занимают почетное место. Оба представляют богатое на танцевальные таланты поколение, родившееся в 1940-е. Оба вылетели из одного гнезда - Штутгартского балета, чей руководитель Джон Крэнко трепетно пестовал балетмейстерские таланты своих танцовщиков. Оба возглавили серьезные европейские труппы. Килиан - Нидерландский театр танца (NDT), где работает свыше 30 лет. Форсайт - Франкфуртский балет, который покинул ради экспериментальной Forsythe Company. В остальном они абсолютно разные. Американец Форсайт - сторонник жесткого, темпового, "компьютерного" танца. Он аппелирует к разуму и смотрит на жизнь прагматично, без сантиментов. Чех Килиан - мастер тонкой, деликатной, "флюидной" хореографии - обращается к чувству. Его славянская душа жаждет гармонии даже в мировом развале.

Доктор Хаос от Иржи Килиана

Ветераны из NDT во главе с неувядаемой Сабиной Купферберг, женой и музой Килиана, показали композицию Last Touch First. В переводе - "Последнее прикосновение первое" (знаки препинания расставляем по желанию). По жанру это физический театр, где поворот головы и взмах руки выглядит значительнее самого головокружительного трюка. По сути - прикосновение к великой русской литературе. Той, чьи герои мечтали увидеть небо в алмазах, да так и не увидели. При этом опознаваемых сюжетов и персонажей в спектакле нет. Кроме, возможно, трех дам, чем-то напоминающих сестер Прозоровых.

Художник Вальтер Ноббе декорировал пространство под гостиную конца XIX века - стулья, кресла, обеденный стол. Беспросветно-черный задник оттеняет настенное зеркало, снежно-белые окно и дверь. На сцене три женщины в длинных платьях и трое мужчин в чеховских сюртуках. Каждой паре придан в пользование некий предмет. Самая молодая и восторженная занята совместным чтением - книжка передается из рук в руки. У второй, постарше, менее духовные, но не менее русские интересы. В центре ее внимания бутылка и бокал. Еще один предмет вожделения - распахнутое окно, куда дама непременно желает выйти. Третья пара, наиболее зрелая и смелая, оперирует столом и подсвечником. По ходу спектакля стол превращается в ложе, подсвечник - в стетоскоп (ау, доктор Чехов). Экспозицию намерений (пары, заметим, существуют автономно, не замечая друг друга) сопровождает минималистская музыка Дирка Хаубриха. Когда ее тоскливый напев прерывает металлический скрежет, герои начинают протестные действия.

Любительница чтения рвет и поджигает страницы. В центре гостиной завязывается потасовка. Одна из женщин непостижимым образом оказывается над дверью. Ее бывшего партнера коллеги придавливают зеркалом. Другой бедолага получает в лицо игральными картами. Герои дружно тянут ковер-полотно, и предметы мебели сдвигаются в бесформенную конфигурацию...

Устав от трудов, дамы и кавалеры рассаживаются на последнюю мизансцену. В ряд, лицом к залу. Как на старинной фотографии. И застывают в ожидании. Объединяет их чудом уцелевший в этом бедламе бокал. Любительница выпить мерно вызванивает: динь-дон-динь-дон... Так в представлении Килиана звучит безнадежно уходящее время.

В реальном времени все эти действия - от занавеса до занавеса - уложились бы в четверть часа. Килиан - мастер простых и сильнодействующих решений - растягивает их на час. Происходящее на сцене выглядит замедленной киносъемкой - утонченно красивой даже в моменты откровенной агрессии. От танцовщиков (они работают безукоризненно) этот метод требует невероятной физической и душевной концентрации. От зрителей - умения проживать каждый звук и каждое движение. Работа, надо сказать, тяжелая, даже изнурительная. Но благодарная. Потому что учит думать. О себе. О жизни. О каждом ее мгновении. Пусть не прекрасном, но безвозвратном.

Князь Потемкин от Уильяма Форсайта

Название форсайтовского спектакля Impressing the Czar можно перевести как "Впечатляя царя". Первая часть четырехчастного опуса, состоящего из самостоятельных балетов, именуется "Подпись Потемкина". Однако любители истории могут не беспокоиться. Ни безымянного царя, ни светлейшего князя в спектакле нет. Форсайту просто нравится роскошное слово Czar и русская фамилия Потемкин. А содержанием балета является то, что усмотрел в нем зритель. Ему умный хореограф предоставляет абсолютную свободу. Например, в "Подписи Потемкина" можно узреть игры пациентов сумасшедшего дома, галлюцинации воспаленного мозга, усмешку Форсайта над попытками что-либо опознать, а также, по словам директора фландрийцев Кэтрин Беннетс, пародию на время создания великих балетов.

Лично я "считала" съемочную площадку, где запущен исторический фильм. Есть дамы в кринолинах. Мужчины в камзолах. Гротесковые персонажи в необъятных панталонах, названные в программке братьями Гримм. Золотой помост с креслом-троном, куда периодически кто-то усаживается. Люди в цивильном, снующие туда-сюда... Время от времени вся масса начинает танцевать (некоторые персонажи даже отваживаются на па-де-де). Но затем вновь рассыпается на отдельные составляющие. В финале "съемки" один из мужчин торжественно выносит огромные золотые вишни, и это знак к началу следующей части - In the Middle. Somewhat Elevated.

В In the Middle не надо думать о сюжете. Это чистый танец - кристально ясный и по-форсайтовскому жесткий. Хореограф поставил его для Сильви Гиллем, а затем многократно растиражировал по сценам мира. В Москву In the Middle привозил Мариинский театр, и наша публика, облегченно вздохнув, встретила балет как старого знакомого. Ничего эпатирующего не показал постановщик и в заключительных композициях вечера. La Maison de Mezzo Prezzo - хлесткая разговорная пародия на телешоу-аукцион. Mr. Pnut goes to the Big Top - дискотечные танцы черно-белых тинейджеров вокруг персонажа в камзоле, заимствованного из "Подписи Потемкина".

Большую часть времени персонаж лежит, а подростки, без устали притоптывающие над распростертым телом, напоминают буйное африканское племя. Вот здесь и вспоминаются слова о великих балетах. Разудалая поп-культура одержала верх над эпохами Новерра, Тальони и Петипа. Форсайт, однако, уверен: расставаться с прошлым нужно смеясь. Тем более что великие ценности не исчезают, а лишь принимают новый облик.

В Impressing the Czar эта мысль выражена со всей отчетливостью: событийные части разбавлены танцевальным бессюжетным In the Middle. Чем не структура романтических балетов, где наряду с людьми танцуют их души? Люди могут быть отвратительны. Души их прекрасны. Независимо от тысячелетия на дворе.