Конец ударной пятилетки
Художественный руководитель Большого балета Алексей Ратманский, чей контракт с БТ истекает 31 декабря сего года, покидает свой пост. 28 декабря он дает прощальный вечер, без лишней скромности названный "Ратманский-гала".
Этим событием в традиции Большого будет вписана новая строка. Впервые за многолетнюю историю труппа провожает своего лидера так пышно. Ранее руководители уходили или тихо, или со скандалом, но в любом случае без громких финальных торжеств.
Владимир Васильев, не удостоившийся подобной чести, как-то сказал: "Большой театр - монстр, пожирающий своих детей". Ратманский этой беды избежал. Пройдя через художественное руководство, он остался цел и невредим. А все потому, что не был "дитем" Большого. Он никогда не танцевал на его сцене. По малости срока руководства не успел в него врасти. Да и что лукавить - откровенно не захотел этого делать.
По окончании в 1986 году Московского хореографического училища Ратманскому повезло - Григорович не позвал его в Большой. Алексей уехал к родителям, в постчернобыльский Киев, где стал солистом местного театра. Затем он перебрался в Королевский Виннипегский балет, а далее в одну из престижнейших трупп мира - Датский королевский балет. На Западе будущий худрук получил главное, что требуется человеку, наделенному даром сочинять движения, - репертуар, практику и внутреннюю свободу. В Россию 35-летний хореограф вернулся человеком самодостаточным и лишенным каких-либо "сыновьих" привязанностей.
Приглашая Ратманского на должность худрука Большого, гендиректор Анатолий Иксанов, конечно, рисковал. Для театра с такой историей Ратманский был слишком молодым и слишком чужим. Никто никогда не слышал от него риторики по поводу намоленных стен и священной атмосферы. Он просто работал, и работал хорошо. Хореограф стал отличным менеджером, делающим только то, чего требует художественная необходимость. Именно эта тактика сделала пятилетку Ратманского одной из самых успешных в истории Большого балета.
В программе, с которой хореограф пришел в театр, значились три, в общем-то, не революционных пункта: а) содержание в достойном виде наследия; б) освоение лучших спектаклей мирового репертуара; в) новые оригинальные постановки. По данной схеме Большой действовал и ранее. Заслуга Ратманского заключается в том, что в короткое время он отработал эти задачи практически по максимуму.
Наследие обогатилось отличным "Корсаром", поставленным Ратманским в содружестве с Юрием Бурлакой, и освеженной "Сильфидой" в постановке знатока датского балета Йохана Кобборга. Для курирования своих спектаклей (а это более трети репертуара) в Большой был приглашен Юрий Григорович, что само по себе было значительным жестом.
В разделе мирового репертуара Большой приобрел интригующий "Сон в летнюю в ночь" Джона Ноймайера, утонченные баланчиновские "Кончерто барокко" и "Серенаду", три балета Леонида Мясина и образчик американской мечты - "В комнате наверху" Твайлы Тарп. Кроме того, Ратманский позаботился об отечественной истории, включив в репертуар самые зрелищные одноактовки 1960-х годов - "Кармен-сюиту" и "Класс-концерт". А также творчески реконструировал гордость советского драмбалета "Пламя Парижа".
Номинацию "оригинальные постановки" по праву открывают собственные балеты худрука: мистическая "Леа", патриотичные "Русские сезоны" и "Игра в карты", с которой в Большом балете вновь зазвучала музыка Стравинского. Также в БТ отметились гуру современной неоклассики Кристофер Уилдон ("Эльсинор"), талантливейший Раду Поклитару ("Палата № 6") и русский американец Юрий Посохов ("Золушка").
Отдельным пунктом следует прописать выдающееся деяние Ратманского по возвращению в театр балетной триады Дмитрия Шостаковича. Хореограф не только осенил Большой личным серпом и молотом (поставил "Светлый ручей" - балет о колхозе и "Болт" - балет о заводе), но и пригласил Юрия Григоровича восстановить "Золотой век".
Стоит также отметить педагогические и просветительские мероприятия худрука. Он перенес в Большой западную идею воркшопов - ежегодных творческих мастерских с показом экспериментальных работ (а вдруг проклюнется нечто стоящее?) И ввел в практику общественные презентации премьер, кои для многих зрителей стали единственной возможностью "вживую" познакомиться со спектаклями.
На этом радужном фоне блекнут просчеты Алексея Ратманского. Тем не менее они есть, и, пожалуй, самый крупный из них связан с артистической политикой. Худруку удалось создать свою команду - молодую, мобильную, артистичную, но не удалось договориться со звездным корпусом Большого. Искусство лавирования между амбициями премьеров и интересами театра он так и не освоил. Венцом взаимного непонимания стало балеринское чаепитие у Анатолия Иксанова. Примы протестовали (и с успехом) против появления в БТ Дианы Вишневой, которую Ратманский намеревался сделать приглашенной солисткой. С этого момента звезды обоих полов сочли необходимым публично высказываться о творческих и человеческих качествах худрука, а тот, хотя и хранил нейтралитет в отечестве, платил им тем же в западной прессе. Сейчас ситуация такова, что новому художественному руководителю Юрию Бурлаке понадобится немало мудрости для восстановления корпоративной этики.
То же нежелание или неумение договариваться Ратманский явил в еще одном скандале. Речь идет о долгожданной постановке в Большом балетов Касьяна Голейзовского. И в этом деле компромисс между руководством Большого и правонаследниками балетмейстера, возражавшими против новых костюмов, был возможен. Однако Ратманский настоял на своем и оставил Бурлаке в наследство уже начавшийся судебный процесс.
Сам Алексей Осипович с 1 января 2009 года собирается заниматься только творчеством. Впереди его ждет постановка балета Прокофьева "На Днепре" в Американском театре балета, куда он приглашен на должность хореографа-резидента, и работа в Австралийском балете. А начнет Алексей свободную жизнь с "Конька-Горбунка" Родиона Щедрина. Премьера в Мариинском театре намечена на февраль следующего года. Директор и худрук Мариинки Валерий Гергиев неоднократно выражал надежду увидеть Ратманского во главе Мариинского балета. Посмотрим, чем закончатся переговоры на этот раз.
