Айсберг по имени Рудольф
Поп-идол мирового балета умер в Париже, не дожив до своего 55-летия менее трех месяцев. Его надгробие на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа имитирует текинский ковер — символ странствий. Он соответствовал этому знаку. Родился в поезде, на пути в Иркутск. Давал более 300 спектаклей в год, не станцевав разве что в Антарктиде. Владел островами и дворцами, но всякий раз считал домом театр, в котором выступал. Габриэла Комлева, прима-балерина "Киров-балета" и соученица Нуреева, высказалась с жестокой определенностью: "В Рудике клокотала жизненная сила плебея. И тяга его к культуре и цивилизации была того же плебейского свойства: захватить, сделать своим, экспроприировать. В этом Рудик оставался верен тем "социалистическим идеалам", от которых убежал..."
В экспроприации мира Рудольф преуспел. Громкий успех сопутствовал всем его пристрастиям. Танцовщик, хореограф, артистический директор, киноактер, фотомодель, дирижер — вот неполный перечень его профессий. В каждой из них он стремился выложиться до конца. Хотя ни в одной нуреевские достижения не были бесспорны. Его дирижерство выглядело вынужденным шагом смертельно больного человека. Директорство в Парижской опере сопровождалось скандалами. Постановки классических балетов, по сей день идущие в "Гранд опера", порицались артистами за неудобство, а зрителями — за сумбурность. В карьере Нуреева-танцовщика тоже много "но". Кумир миллионов мучительно страдал от собственного танцевального несовершенства. И действительно, видя его на экране, порой испытываешь недоумение. Представление о легенде оказывается намного сильнее запечатленного на пленке.
Разгадка проста. Экранный Нуреев — лишь надводная часть айсберга. Его харизма, энергетика и магнетизм остались по ту сторону изображения, и рассказать о них могут лишь очевидцы. Их многочисленная армия до сих пор живет под воздействием неистового бунтаря-одиночки, всегда и во всем выходившего победителем. Образ "всемирного шикарного парня", покорившего планету, стал его главным свершением. И пока ни один танцовщик мира к нему не приблизился.
Рудольф Нуреев: "Когда состарюсь, начну плакать о России..."
Юрий Коваленко
Перед вами фрагменты эксклюзивных интервью Рудольфа Нуреева нашему корреспонденту Юрию Коваленко.
"Жизнь артиста в России очень организована: все продумано, прожевано, и ему остается, не делая никаких усилий, только все проглатывать. Танцоры находятся под постоянной защитой. У них все устроено — репетиции, спектакли, дом, за всем смотрят нянюшки. Все привыкли к тому, что за них все время кто-то думает: пионерская организация, комсомол, обком, горком. Поэтому на Западе на первых порах мне было очень трудно. Здесь приходится думать самому, ты сам себе враг и приятель".
"Когда я остался на Западе, то в течение нескольких лет отказывался встречаться с русскими, читать русские книги, чтобы не так ела Ностальгия Ивановна. Мне всегда был интересен Запад. Я хотел и не хотел оставаться — мешала совесть, что-то скребло. Но у меня не возникло дилеммы, как, скажем, у Барышникова, который хотел вернуться обратно. Наверно, когда состарюсь и мне нечего будет делать, то начну вспоминать и плакать о России. Сейчас — нет. Читаю русских писателей. Недавно перечитал Пушкина. Из Советского Союза мне прислали книгу Лескова. Это было для меня открытием".
"Для меня это огромное эмоциональное событие — я возвращаюсь на сцену Кировского театра, где когда-то начинал. Меня волнует, как пройдет встреча с театром: будут ли горячие объятия и поцелуи или же, напротив, она окажется холодной? Как примет меня публика? Я жду встречи с друзьями, с танцовщиками — у меня в Кировском было 11 партнерш, но все они, кажется, уже покинули сцену. Наконец, я увижу своего педагога Анну Ивановну Удальцову".
"Известия", 1989 год
Друг Рудольфа Нуреева Леонид Романков: "Я не знал, что был его первой любовью..."
Ольга Дунаевская
В детстве и юности Рудольф Нуреев постоянно чувствовал себя изгоем. Болезненно самолюбивый, он тяжело переживал нищету, в которой жила семья. Над ним смеялись в детском саду, потому что мать носила туда мальчика на руках: у него не было обуви, а одевали его в обноски старших сестер. Над ним смеялся отец, советский политработник из Башкирии, которого оскорбляло "немужское" увлечение сына танцем. Над семнадцатилетним "переростком", с трудом поступившим в Ленинградское хореографическое училище, смеялись многие преподаватели и одноклассники. Позже этот смех перерос в зависть. И все же именно тогда, в середине 50-х, у него появились настоящие друзья — близнецы Люба и Леня Романковы.
Романковы были ровесниками Нуреева. Только, в отличие от Рудольфа, они родились в интеллигентной профессорской семье, жили в уютной ленинградской квартире и были окружены любовью. Они проводили вместе с Рудольфом все выходные: ходили на его выступления, а когда он бывал свободен, отправлялись в музеи, театры, ездили за город. Леня был единственным, кто провожал Нуреева в "Пулково", когда труппа полетела в Париж, — из этой поездки Рудольф вернулся в Питер лишь спустя четверть века. В "Автобиографии", которую он опубликовал, став "невозвращенцем", Нуреев пишет, что за всю "советскую" жизнь спокоен и счастлив был только с этой парой. С Леонидом Петровичем Романковым, по профессии электронщиком, кандидатом технических наук, специалистом по системам автоматизации и уже долгие годы депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга, беседует корреспондент "Известий" Ольга Дунаевская.
вопрос: Леонид Петрович, кто ввел Нуреева в ваш дом?
ответ: Рудика привела к нам на воскресный обед мамина подруга, которая работала в нотном магазине неподалеку от хореографического училища. Хотя все мы были "физики", страстно любили "лирику": дед знал несколько языков, играл на пианино, писал стихи, рисовал, мама великолепно пела, отец любил театр, а мы с сестрой, оба студенты Политеха, носились по выставкам, концертам, музеям.
в: Почему в "Исповеди звезды" Нуреев дает вам фамилию Давиденковы?
о: Давиденкова — девичья фамилия нашей мамы, и Рудик сделал это для "конспирации", чтобы не ставить нас всех под удар ГБ. В книге есть строки, что, возвращаясь от нас, он летел как на крыльях. Когда мы увиделись через 30 лет, он подарил мне эту книгу с надписью: "Крылья немного отяжелели, но радость от встречи была, как тогда..."
в: Как-то он вас спросил: "Что бы ты сказал, если бы я остался на Западе?" Значит, он обдумывал это заранее и его поведение в аэропорту Ле Бурже не было таким уж спонтанным?
о: Не то чтобы давно обдумывал. Я полагаю, что такую возможность он для себя примерял — на всякий случай. В аэропорт он пришел, чтобы лететь с труппой в Лондон, но его не взяли, велели отправляться в Москву, а оттуда якобы после одного спектакля возвращаться в Европу. Рудик всегда был на волоске от того, чтобы стать "невыездным", — и тогда он всерьез испугался, что навсегда останется взаперти.
в: Это и стало причиной его отъезда, с вашей точки зрения?
о: Да, угроза погубить свой талант, а значит, и себя, не завоевать подмостки всего мира. Он любил повторять: "Птица должна летать".
в: Может, если бы прима Кировского театра Наталья Дудинская не уговорила его остаться в Ленинграде и он пошел в Большой, его судьба сложилась бы по-иному?
о: Кто знает... Вспомните Барышникова, Годунова, Панова... Хотя они и шли по его следам, но, видно, идея остаться на Западе уже витала в воздухе.
в: Нуреев сказал одному из ваших общих друзей, что вы были его первой любовью. Вы сами это как-то ощущали?
о: Тогда, в период нашей юношеской дружбы, — нет. Когда я бывал в Париже или когда он приехал в Питер уже во время перестройки, он мог отпустить какую-нибудь шутку. Я говорю: "Рудик, ты устал, прими ванну и ложись спать" Он: "Только если с тобой..." Но это были шутки.
в: Часто пишут, что его гомосексуальные наклонности проявлялись смолоду и что, возможно, это все же было одной из причин эмиграции.
о: Нет, конечно. У него были и гетеросексуальные связи — например, с Марго Фонтейн. И мне кажется, что гомосексуальное начало в нем проявилось позднее. Когда я впервые приехал в его парижскую квартиру и не увидел ни одной женской фигуры в бронзе или на картине, тогда я подумал, что он окончательно сформировался как гей.
в: Михаил Барышников описал эпизод, как Нуреев слушает "Бранденбургский концерт" Баха, катая по полу игрушечный паровозик.
о: Рудик был помешан на классической музыке. Мог ее слушать часами, мог даже просто читать ноты... Когда я был в Париже, он подарил мне тогдашнюю новинку — портативный японский лазерный проигрыватель и сказал: "Бери какие хочешь диски, только Баха оставь". У меня до сих пор эти диски хранятся. Что же касается паровозика, то у него ко всему, что связано с железной дорогой, было особое пристрастие, может быть, потому, что в поезде он родился. Когда он остался в Париже, а его багаж улетел, Рудик больше, чем о коллекции балетных туфель, горевал об электрической железной дороге. Это была его первая покупка во Франции.
в: Отец Нуреева был политработником, а сам он интересовался политикой?
о: Скорее, нет. Он был пассивным, не вступал в комсомол. И когда мы шутили на политические темы, он не реагировал.
в: У вас Нуреев отмечал свой последний день рождения?
о: Да, тогда собралось много народу. Его знобило, глаза — как два концентрических круга: темные — зрачков, светлые — глазных яблок. Улетая, в аэропорту он еле передвигал ноги, и сестре каким-то чудом удалось довести его до выхода из таможни. Вернувшись к нам, она плакала.
в: Нуреев владел состоянием в 50 миллионов долларов. Каким двум фондам он его оставил? Почему не семье — что вы думаете?
о: Ну, вообще, семье он оставил существенные деньги и недвижимость, хотя и был с родственниками не в самых лучших отношениях. Фондов действительно два: европейский и американский. В завещании Рудика есть условие: если деньги будут тратиться на что-то в России, для этого необходимо одобрение моей сестры Любы и первой партнерши Нуреева Нинель Кургапкиной. Одно время деятельность фондов тормозилась иском, который лет десять назад подавала племянница Нуреева. Но сейчас делается немало: деньги идут на лечение и стажировки артистов балета, на поддержку фестивалей современного танца в Ярославле, на проведение 1-го кинофестиваля "Тот самый Нуреев" и международного семинара, посвященного Рудольфу Нурееву, в Институте истории искусств.
в: Вам и вашей сестре он максимально доверял, с вами незадолго до смерти хотел провести месяц на своем острове около Капри. Как вы думаете: он жалел о чем-то сделанном или не сделанном в жизни?
о: Сестра ухаживала за ним, когда он лежал умирающий в Париже. Он очень болезненно воспринимал близость смерти. Он хотел ставить балеты, дирижировать, хотел славы... Рудик говорил, что жизнь — это бесконечный труд, который служит твоему успеху, а "вкус успеха дороже всего"...
Бывший президент Парижской оперы Пьер Берже: "За тридцать лет Нуреев ни разу не угостил меня кока-колой"
Юрий Коваленко
Основатель Дома Ива Сен-Лорана Пьер Берже в 80-е годы был президентом Парижской оперы. Тогда во главе ее балетной труппы стоял Рудольф Нуреев. В беседе с парижским корреспондентом "Известий" Юрием Коваленко Пьер Берже рассказал о своей 30-летней дружбе с легендарной звездой.
вопрос: ХХ век дал миру целую плеяду блистательных танцовщиков — от Нижинского до Барышникова. Какое место в этом созвездии занимает, на ваш взгляд, Рудольф Нуреев?
ответ: Я считаю его величайшим танцовщиком не только своей эпохи, но и всего прошлого столетия. Иногда я сравниваю его с изумительной оперной дивой Марией Каллас. В обоих было нечто божественное, что заставляло забывать об их некоторых недостатках. Чудо происходило каждый раз, когда Рудольф появлялся на сцене. У него была необъяснимая аура. Возьмем, к примеру, сцену из "Лебединого озера", когда Нуреев сидит, а ему представляют гостей на балу. Он даже не танцует, но взоры публики устремлены именно на него.
в: Нуреева сразу восторженно приняли на Западе?
о: Ну что вы! В 1961 году на Западе Нуреева абсолютно никто не знал. Но он обладал неукротимым желанием добиться признания, стать лучшим. Москва оказывала очень сильное давление на французское правительство, и оно пошло на уступки. На какое-то время Нуреева лишили возможности выступать на национальной сцене, но это продолжалось недолго. Помню, Эльза Триоле спрашивала меня: "Неужели этот Нуреев действительно так великолепен?" Я ей советовал обязательно посмотреть его выступление, но для нее, ангажированной коммунистки и жены Арагона, об этом не могло быть речи.
в: Что вас больше всего поражало в Нурееве?
о: В нем, несомненно, было демоническое и разрушительное начало. И в этом тоже проявлялся его гений. К сожалению, он часто выступал в сомнительных антрепризах и даже участвовал в очень плохом мюзикле. Как бы то ни было, в течение первых 15 лет на Западе каждое его выступление было событием. И он почти всегда безошибочно выбирал себе партнерш — таких как Марго Фонтейн.
в: Кажется, никто в истории балета не исполнил за свою карьеру столько партий — свыше ста примерно с 40 балетными труппами. Никто не танцевал больше, чем Нуреев, — до 300 спектаклей в течение года.
о: Он так много танцевал, соглашаясь на изнурительные гастроли, потому что ужасно любил деньги и был скрягой. Рудольф получал огромные гонорары и как сумасшедший скупал дома, квартиры, мебель, картины и даже небольшой остров в Средиземноморье, неподалеку от Капри. Как никто другой он умел извлекать максимальную материальную выгоду из своей славы.
в: Некоторые его друзья объясняют легендарную скупость Нуреева тем, что он рос в очень бедной семье.
о: Скупости нет рационального объяснения. Это черта характера. В ресторанах он никогда не платил, а меня, с которым дружил 30 лет, ни разу не угостил кока-колой.
в: Далеко не все ценили его как постановщика. Григорович говорил мне, что Нуреев не создал ничего нового, а его постановки — лишь копии ленинградских балетов.
о: Я согласен с Григоровичем и считаю, что Рудольф был плохим хореографом. Его балеты не представляли никакого интереса, хотя ему порой, как в "Лебедином озере", удавались интересные решения.
в: Тем не менее с 1983 год он был художественным руководителем балетной труппы Парижской оперы.
о: В момент своего назначения на этот пост он был легендарной личностью, которой предоставили полную свободу.
в: Нуреев несколько раз приглашал меня на репетиции. Он не терпел ни малейших возражений и часто вел себя по-хамски по отношению к артистам. "Я хочу. Ты должен", — так он обычно ставил задачу перед танцовщиками.
о: Рудольф действительно был тираном, восточным деспотом. Он предъявлял немыслимые требования артистам, добиваясь от них совершенства. И всегда ругался нецензурными словами на русском языке. Я считал, что он напрасно оскорблял артистов. Однако все, кто с ним работал, относились к нему с благоговением. Мы с ним всю жизнь оставались друзьями. Конфликт между нами возник всего однажды. Это случилось, когда он, руководитель балета Парижской оперы, решил выступать в мюзикле "Король и я", в котором когда-то блистал Юл Бриннер. Я ему сказал: "Рудольф, ты должен сделать выбор. Либо ты остаешься в Париже, либо отправляешься на гастроли со своим мюзиклом". Нуреев остался. У него был очень тяжелый характер, вспыльчивый, эгоистичный и капризный. Однако я относился к нему с большой нежностью и восхищением.
в: О его личной жизни, и в частности о гомосексуализме Нуреева, написаны книги...
о: Больше всего он любил датского танцовщика Эрика Брюна — еще и потому, что Рудольф восхищался им как артистом. При этом он очень часто менял партнеров. В сексуальной жизни он отличался исключительной агрессивностью. Он никогда не делал секрета из своих сексуальных пристрастий. Ни в чем не знал меры, жил, как говорится, "без тормозов".
в: Когда он впервые узнал о том, что болен СПИДом?
о: Мы с ним на эту тему никогда не говорили, но он быстро понял, в чем дело...
в: Нуреев был уверен в своих силах и, кажется, не сомневался, что победит болезнь. Его врач считал, что танцы продлевают жизнь лучше всяких лекарств...
о: Он, разумеется, знал, что обречен, но не сдавался. Он видел, как вокруг него умирали от СПИДа его близкие друзья — начиная с Эрика Брюна.
в: Но даже безнадежно больным он продолжал выступать и ставить балеты.
о: Тем самым он надеялся отодвинуть кончину, которой, разумеется, боялся. Рудольф сражался с недугом до последнего дыхания. И работу над "Баядеркой" он заканчивал на смертном ложе. После того как на премьере опустился занавес, его принесли на сцену в кресле.
в: Сам Нуреев мне рассказывал, что на Западе он боролся с Ностальгией Ивановной. Его тянуло в Россию.
о: Со мной он никогда не говорил на эту тему. Мне казалось, что он не хочет оглядываться назад. На своем советском прошлом он сразу поставил крест.
в: Почему он, татарин и человек неверующий, выбрал русское православное кладбище Сент-Женевьев-де-Буа?
о: Звезда Рудольфа Нуреева взошла на парижском небосклоне. В Париже он умер и рядом с Парижем похоронен. Но он был русским артистом. А Сент-Женевьев-де-Буа — это немножко Россия.
