Без суда и следствия
Как правило, словосочетание "без суда и следствия" сопровождало в истории нашей страны ее самые трагические периоды. Диктатура нагана заменяла и то, и другое в кровавые годы Гражданской войны и в годы Великой Отечественной. Разбираться с врагами и предателями было некогда, расстрел на месте давал выигрыш во времени для решения тактических задач военной страды.
1937 год, ставший в СССР символом тирании власти, прошел тем не менее под знаком "судов и следствий". Бесконечные процессы над "врагами народа", исчислявшимися миллионами, должны были продемонстрировать диктатуру закона в стране победившего социализма и единство оставшейся части народа, сплоченной вокруг партии, правительства и вождя.
Только что, 30 января, закончился процесс и опубликован приговор по делу Параллельного троцкистского антисоветского центра. В феврале расстреляны зам. наркома тяжелой промышленности Георгий Пятаков, крупный военный и государственный деятель Николай Муралов, один из руководителей управления шоссейных дорог НКВД Леонид Серебряков. За "сотрудничество со следствием" сохранена жизнь Григорию Сокольникову (в 20-е годы зам. наркоминдел и нарком финансов) и Карлу Радеку (один из идеологов партии) - дали "всего" по десятке лагерей (здесь Радека быстро прикончили уголовники)...
Так что суды как раз были - демонстрирующие классовую сверхбдительность, такие, чтоб тряхануть страну и мир, громогласные, но неправедные. И следователи старались, выбивая показания из своих жертв (а потом сами гибли в молохе репрессий).
...В эти же дни, возвращаясь из поездки в Москву, Лион Фейхтвангер, знаменитый немецкий писатель, загипнотизированный советским вождем, дает интервью в Праге. "Очарованный странник" констатирует: "Народ все больше и больше любит Сталина", его имя - "символ, означающий хлеб и будущее".
И все же вот о чем подумалось: а была ли в те годы нормальная жизнь помимо судов и следствий - без доносов и слежки, без черных воронков по ночам, без арестов, без показательных процессов и расстрелов? Была. Хотя и она вовсю использовалась пропагандистской машиной.
Например, 14 февраля закончился более чем двухмесячный пробег паровоза с тендерным конденсатором СО 17-635 по маршруту Москва-Владивосток-Москва (его система позволяла при начальной заправке 10 тоннами воды покрывать дистанцию в 1000 км без дополнительной заправки).
То была неделя знаменитых спортивных походов. Пятеро динамовцев установили рекорд дальности в годичном велопробеге - 30 870 километров. А женщины-лыжницы совершали пеше-лыжный переход по маршруту Улан-Удэ -Москва. В "Известиях" напечатан дневник одной из участниц - Веры Любимской...
В течение месяца в "Известиях" шли материалы, посвященные Александру Пушкину. Газета, как и вся страна, торжественно и пышно отмечала столетие со дня гибели "величайшего русского поэта, родоначальника новой русской литературы, гения русского народа". Конечно, гений. И даже перебор по "пятому пункту", несмотря на африканскую кровь, понятен. Но что уж так ликовать по поводу убийства?
...В следующую февральскую неделю по известинским страницам прокатилась небывалая волна официальной скорби. Четыре номера газеты вышли в траурных рамках: умер нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе, ближайший друг, соратник, соплеменник Сталина-Джугашвили. Уйдя, унес в могилу очередную тайну: то ли сам умер, то ли помогли? Событие напомнило о смерти Фрунзе, Дзержинского, Кирова, Надежды Аллилуевой. Слыть другом Сталина (и даже женой) было так же опасно, как врагом.
