Цензура разрешается
Прокуратура заинтересовалась сборниками статей члена бюро "Яблока", а также члена академии информатизации А.А. Пионтковского. Академика уже вызывали на допрос, но сейчас он проводит научные опыты в Америке и обещает предстать перед прокурором только в июле. Академика вместе с "Яблоком" тягают уже в столичную прокуратуру, но началось все с экспертизы краснодарских прокуроров, обнаруживших у краевого "Яблока" труды А.А. Пионтковского и установивших, что в них "имеются высказывания, содержащие призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий по отношению к лицам, имеющим определенный социальный статус". А это экстремизм со всеми вытекающими.
Как давний ценитель творчества А.А. Пионтковского, могу засвидетельствовать, что в статьях академика действительно в изобилии содержится грубое поношение начальствующих лиц, но никаких призывов учинить насилие в отношении поносимых им персон там не содержится - академик тоже не первый год замужем. Стиль трудов в самом деле не вполне академический - "Не спрашивай, по ком звенят мудями государственные мужи из Государственной думы", "Воспетый и вздутый суркопавловскими фаллос административной вертикали может и потерять на переправе свою искусственную эрекцию", - но это уже скорее вопрос эстетики, в компетенцию прокуратуры не входящий. Если государственные мужи, а равно суркопавловские уязвлены академическим стилем полемики, то, как справедливо отмечает сочлен А.А. Пионтковского по бюро "Яблока" Б.Л. Вишневский, у них "есть право обратиться в суд". Можно в гражданский, можно в уголовный - статей за клевету и оскорбление никто не отменял и уязвленные никак не беззащитны. Но вместе с тем никто не отменял и Основной закон РФ, где написано: "Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается" (ст. 29-5). П. 2 той же статьи - "Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду" - в данном случае неприменим, поскольку называние любимых руководителей негодными словами не подходит ни под одну из категорий вражды.
Слово "цензура" крайне заезжено борцами за свободу слова, они подводят под нее и неформальные договоренности СМИ с властью, и редакционную политику, и добровольную умеренность журналистов etc. Однако, кроме безбрежно расширительного, слово "цензура" имеет вполне узкий и точный смысл - открыто осуществляемое агентами государства внесудебное воспрепятствование публикации каких-либо текстов. Случай с академиком проходит именно по этой категории, и тогда уже правильнее было бы изменить ст. 29-5 Конституции, указав, что цензура разрешается.
Доводы насчет того, что академические тексты представляют собою сплошной грубый лай, исполнены болезненных эротических образов и вообще автор явно нуждается в тактичной психологической помощи, к делу отношения не имеют. Может быть, лай, может быть, Фрейд, может быть, нуждается - норма насчет запрета цензуры предполагает, что необходимо терпеть и это. Сознательное или подсознательное представление о том, что отмена цензуры - это когда можно печатать "Доктора Живаго", а к текстам про суркопавловские фаллосы это отношения не имеет, просто фактически неверно. Когда можно печатать "Доктора", а "бр-р-р, гав-гав-гав" нельзя, это не отсутствие цензуры, но всего лишь благодетельная и тактичная цензура, отделяющая розы от шипов. "Цензура запрещается" - это нечто другое.
Можно ограничиться простым указанием на то, что раз уж приняли Конституцию, надо ее терпеть, хотя бы ради этого даже приходилось сносить диатрибы академика и героя. Законы надо соблюдать. Но для смягчения пилюли можно указать, что терпеть ст. 29-5 не так уж и страшно, с этим справляются не только многие государственные мужи, но даже и некоторые братья наши меньшие. Еще Герцен писал о чувстве собственной силы, которое удерживает больших собак от нападения на мелких, хотя бы те на них и заливисто брехали. Всякая государственная власть - ex officio (по должности, по обязанности. - "Известия") здоровенный кобель, и уж чувство собственной силы и достоинства, которым обладают друзья человека, можно было бы и иметь, оно еще никому не вредило. Безразлично презирать зоилов - наука не столь уж хитрая и при этом полезная.
