Сила коллективного разума

По поводу того, кто мыслит необычнее и оригинальнее - власть исполнительная или же власть законодательная, - случаются разные мнения. Одни полагают, что исполнительная власть с имманентно ей присущим уклоном в недемократичность и даже тиранство все время стремится завести страну не туда, а коллективным разумом законодателей этот опасный уклон выправляется. Другие отмечают, что коллективный разум законодателей постоянно тяготеет к сочинению таких шедевров, до которых и самый тиранический правитель не додумался бы. Споры на эту тему будут длиться, доколе разделение властей существует, но последняя новация американского конгресса способна эти споры немало оживить. Народные депутаты США запретили всем государствам мира заключать картельные соглашения по нефти и газу на манер опековских, если же какие государства нарушат это предписание, власти США произведут судебное преследование правительств этих стран. В какой мере народные депутаты США полномочны писать законы для чужих правительств, а власти США - привлекать к суду эти правительства, вопрос интересный, но если уж решено, что полномочны, тогда стоит не размениваться на мелочи, но мыслить более глобально. Разумно было бы придать закону обратную силу, распространив его не только на вновь создаваемые картели, но и на уже действующие - хоть ту же ОПЕК. При этом вряд ли стоит ограничиваться нефтью и газом - всякий союз, а равно договор третьих стран может противоречить интересам США и потому может быть подвергнут судебному преследованию американских властей. Со стороны конгресса США логичнее всего было бы издать закон, объявляющий ничтожными любые межгосударственные соглашения, союзы etc., не прошедшие специальную регистрацию в правительстве США.

Гигантомания, характерная для невозвратных времен культа личности, бывает присуща не только народным депутатам заокеанской сверхдержавы, но также и нашим молодым политикам. Предводитель молодежного "Яблока" И.В. Яшин, выступая у Останкинского пруда на митинге против цензуры и понимая, что предмет речи требует чего-то смелого и не вполне цензурного, завершил ее торжественной клятвой: "А вот эту Останкинскую телебашню, за которую так трясутся кремлевские, мы рано или поздно засунем Суркову в задницу!"

Тут, конечно, есть некоторое противоречие. Телебашня может быть использована для засовывания в задницу политическому оппоненту, а может - и для распространения эфирного сигнала, причем нет уверенности, что эти функции полностью совместимы. Если башня будет засунута, не ясно, чем молодой политик намерен распространять бесцензурный сигнал. Страннее, впрочем, другое. Поскольку высота Останкинской башни около 550 метров, для соблюдения пропорции рост В.Ю. Суркова должен быть около километра, и на фоне замглавы администрации даже Колосс Родосский показался бы пигмеем. Хотя З.К. Церетели, если выдать ему надлежащее количество цветного металла, с радостью воплотит в жизнь неподцензурный замысел молодого яблочника, украсив Москву новым чудом света.

Безусловное отвержение цензуры стало в России всеобщей ценностью, равно близкой как оппозиционным, так и верноподданным политикам. На подмосковном митинге движения "Наши-2", т.е. "Местные", тов. Якеменко-2, т.е. идеолог "Местных" тов. Казаков, для начала развил тему из фильма "Трактористы", исправленного послесталинской цензурой. Он сообщил: "Когда страна нас позовет, мы через час будем в центре Москвы и не дадим всяким несогласным ублюдкам выступать! Выгоним их из города!" - что полностью соответствует хрестоматийному "Гремя огнем, сверкая блеском стали, // Пойдут машины в яростный поход, // Когда суровый час борьбы настанет // И нас в атаку родина пошлет". Однако неприязнь к цензуре взяла свое, и, не ограничиваясь вариациями на тему "А зохен вей, и танки наши быстры", тов. Казаков попрал цензуру, обратившись к теме современного политического жаргона. "Нас называют "кремлядью"... Но горжусь тем, что мы прокремлевские и лояльные! Уж лучше быть кремлядью, чем пробл...!" - констатировал идеолог.

Кем лучше быть - вопрос диалектический, а в том разрезе, в каком его поставил идеолог, он вызывает память о полемике, которую в 20-х гг. вели на Соловках представительницы разных отрядов люмпен-пролетариата: "Хоть воруем, да собой не торгуем!" - "Торгуем своим, а не краденым!" Впрочем, упражнения в диалектике полезны для честолюбивой политизированной молодежи, и на следующем мероприятии "Местных" тов. Казаков может задать публике еще более хитрый вопрос: "Кем лучше быть - кремлядью или стерлядью?"

Когда все свободою горят, у всех сердца для чести живы, общий порыв не могли не разделить и члены ЛДПР, у которых горение даже и в программных документах прописано. Загоревшись, депутат Думы А.В. Митрофанов стал первым закоперщиком намечавшегося на конец мая парада содомитов. Устроители парада не могли нарадоваться на думца и даже предложили ему на выбор: либо открыто маршировать в их рядах, либо участвовать в параде в качестве наблюдателя. При этом устроители отмечали, что наряду с идеалистическими порывами А.В. Митрофанова им понятны и практические соображения, двигавшие им - граждане нетрадиционной ориентации представляют собой немалый электоральный ресурс, и ЛДПР как истинно западная партия первой решила познать его и разумно использовать.

Но тут же начались проблемы, причем исходящие не от каких-нибудь православных хоругвеносцев, а от совершенно неправославных правозащитников. Представители движения "За права человека" и Московской Хельсинкской группы наотрез отказались бороться за проведение парада, доколе в этом благородном деле участвует чуждый им А.В. Митрофанов. На фоне такой сектаторской узости наших правозащитных хоругвеносцев достойно выступил депутат бундестага Ф. Бек, сам немало пострадавший от людской нетерпимости на прошлогоднем параде в Москве. Несмотря на идейные и партийные разногласия, Бек из Берлина приветствовал А.В. Митрофанова и указал, что "другие члены Думы и российские политики должны последовать его примеру". Так один европеец нашел другого.

Похвалы так вскружили голову депутату, что он решил провести в Думе "круглый стол" на тему "Силы непознанного на благо России", чтобы поставить таинственные силы "на службу народу". Хотя переход понятный. Взявшись - в случае с парадом - отстаивать права граждан со сверхъестественными наклонностями, А.В. Митрофанов рассудил, что не только сверхъестественные наклонности, но и сверхъестественные способности должны быть использованы для народного блага.