Огуречики да помидорчики
При обсуждении детективных историй последнего времени публике усиленно внушается та мысль, что прежний принцип детектива, согласно которому подлежат рассмотрению все версии, более не применим и есть такие версии, которые даже и рассматривать смешно. Имеются в виду версии об убийствах с целью перевода стрелок на непричастных - с тем, чтобы погубить их в общем мнении. Теперь утверждается, что прецеденты убийств с переводом неизвестны в истории и перед нами конспирология на уровне тяжкого бреда.
Никак не претендуя на установление конкретной виновности, заметим лишь, что такое напористое отрицание выглядит несколько странно. Дело Гонгадзе - известный прецедент, и к тому же эффективный, показывающий, как устранением пешки можно добиться полной делегитимации правителя. Если данная схема удачно сработала в одном случае, почему заведомо не может возникнуть соблазна распространить передовой опыт? История военного дела показывает, что обратно изобрести новое оружие еще никому не удавалось.
Тем более что дело Гонгадзе - совсем не первый случай убийства с переводом. Семьдесят два года назад, 1 декабря 1934 г., в Смольном был убит С.М. Киров, в организации убийства которого были обвинены Г.Е. Зиновьев и Л.Б. Каменев, хотя и тогда имела место бредовая версия "Огуречики да помидорчики, // Сталин Кирова убил да в коридорчике". Убить соратника, чтобы обвинить в том совсем других (кстати, с запрещенным вопросом cui prodest (кому выгодно? - "Известия") в случае с Зиновьевым и Каменевым до сих пор дело обстоит неудовлетворительно) - ведь это абсолютно невероятно. См. также темную смерть Горького, которого убили троцкистско-зиновьевские изверги, не имевшие более насущных забот. Это не говоря о пожаре рейхстага и о той роли, которую играл в этом деле президент рейхстага Г. Геринг.
Положим, пример с Кировым был бы неубедителен в полемике со сталинистом. Однако настаивающие на том, что убийств с переводом не бывает, исповедуют прямо противоположные воззрения, и для них авторство Сталина (resp.: Геринга) недискуссионно. Странно так забывать собственный символ веры. Указание на то, что в одном случае дело идет о государстве, в другом случае - о частных лицах, не очень убедительно, поскольку, во-первых, нам объясняли, что такой схемы в принципе не может быть, потому что не может быть никогда - безотносительно к тому, кто ее реализует, во-вторых, мы не можем заведомо утверждать, что в деле не замешана структура какого-то государства.
Нарочитое забвение отечественной и всемирной истории имеет свои резоны. Как только мы допускаем, что схема существует и имеет прецеденты, заведомое отсечение версий резко усложняется. Нужно доказывать либо тезис о том, что некоторые лица и структуры - не в пример другим - настолько обременены моральными запретами, что даже и помыслить о таких схемах не в состоянии. Либо о том, что хотя помыслить и могут, но тут же эту мысль отбрасывают, поскольку всеобщая гласность, демократия, эффективная полиция etc. делают схему неисполнимой - тайное сразу станет явным. Насчет моральных запретов вопрос вообще сложный, тут могут быть разные мнения. Что до неудобоисполнимости, тут запрет не абсолютный, а весьма и весьма относительный, зависящий от многих факторов. При должной чистоте исполнения может случиться, что и демократия с полицией окажутся бессильными. Утверждать, что в цивилизованных странах висяков не бывает, было бы слишком смело, а для схемы больше и не надо - перевод стрелок будет осуществлен агитпропом.
Заведомое же отсечение одних версий в сочетании с заведомым приятием других - это не только умственная слабость, оно бы еще полбеды. Гарантированное приятие того, чего надо, оказывает вдохновляющее воздействие на реализаторов рискованных схем. Уж сколько сказано (без особого толка, впрочем), что массовая истерия - "Мир любой ценой! Спасти жизни любой ценой! С террористами необходимо вести переговоры!" - есть очень важный элемент теракта, всегда закладываемый в расчет. То же самое и в схемах с переводом. Когда имеется благосклонная аудитория, которая все скушает, автор склоняется к мысли, что следует развивать успех и впечатлять аудиторию все новыми представлениями. Часть ответственности за новую кровь падает и на благодарных истериков.
