Горчица с розами

Автора этих строк друзья юности недавно свозили в средневековый городок Провэн, что в Шампани, славящийся романской архитектурой, а также розами и их производными. Среди производных была и пищевая приправа - горчица с розами. Покупать каковую автор все же не решился - "Ах, боюсь, боюсь!". Но от судьбы не уйдешь - родина встретила вернувшегося сына новой версией закона о выборах, чьи положения так замечательно между собой согласуются, что сочетание горчицы и роз можно считать на этом фоне образцом гармонии. При том, что и роза сама по себе, и горчица сама по себе вполне хороши, но ум смущается от их соединения. То же и с новеллой, которая вовсе упраздняет порог явки на выборах. Приди к урне хоть один человек (например, кандидат, голосующий сам за себя) — выборы и тогда будут считаться состоявшимися. Когда сторонники новеллы говорят, что в ней нет ничего сверхъестественного, ибо о пороге явки ничего не говорится также и в законодательстве многих стран, считающихся весьма просвещенными — так что приведенный выше утрирующий пример можно отнести и к ним, — они полностью правы.

Отсутствие порога, взятое per se (само по себе — лат.), оспорить невозможно, поскольку в рамках строго либеральной логики активное избирательное право — это именно что право, но никак не обязанность. Если человек не желает пользоваться своим правом на волеизъявление — значит, не желает; но странно было бы ввиду таких нежеланий (пусть и массовых) инвалидировать волеизъявление тех, кто своим правом пожелал воспользоваться. Собака на сене не должна быть тираном мироздания. Опять же можно воспользоваться аналогией: право на невозбранное высказывание своих убеждений никак не может быть вменено в обязанность — "Ты почто, сукин сын, публично не ораторствуешь?!". А равно — "Ты почему частной собственностью на средства производства не обзаводишься?". Тем более что избирательное право спокон веку рассматривалось как благо, доступ к которому достигается в ходе борьбы. Если граждане почему-то манкируют этим благом, наверное, надо отнестись к этому так, что сегодня манкируют, завтра оценят, — но в любом случае не навязывать же.

Все так, но — в рамках либеральной логики. В этом случае и прочие положения законодательства о выборах должны основываться на ней же, чего, однако, не наблюдается. Напротив, закон в целом имеет явно покровительственный характер. Все умножающиеся требования к кандидатам и партиям, по сути дела сводящие к нулю возможность самовыдвижения, свободного предвыборного блокирования etc, можно объяснить лишь убежденностью законодателя в том, что избиратель сам не в состоянии отделить агнцев от козлищ и поэтому работой по недопущению козлищ до выборов должны активно заниматься Минюст, ЦИК etc. Но зачем тогда ультралиберальные новеллы? При сочетании их с покровительственными нормами мы приходим к тому, что партия, желающая быть допущенной до выборов, должна иметь не менее 50 тысяч членов и отделения не менее чем в половине субъектов РФ — при том, что список этой партии может победить на выборах сколь угодно малым числом поданных за него голосов. Если избиратель считается существом столь ответственным, что ему безусловно виднее, ходить или не ходить на выборы, — если не пойдет, пусть сам и отвечает за последствия, — очевидно, что такой ответственный избиратель вправе также и самолично выбирать кандидата из полного списка всех, кто пожелал домогаться власти, — без всякой отеческой по отношению к нему, избирателю, опеки ЦИК и прочих инстанций. Сам выберет — ему и отвечать за последствия. Соединение же абсолютного доверия к разуму избирателя с абсолютным же недоверием к этому самому разуму — это розы не то что с горчицей, а как бы даже и не с хреном.

Гастрономические изыски законодателя, превышающие уже всякое вероятие, свидетельствуют об едва ли не окончательной утрате такого понятия, как дух закона. Недостаточно, чтобы разные статьи закона не вступали друг с другом в прямое противоречие, — хотя в нашей законодательной практике и это бывает. Для того чтобы закон сколь-нибудь пристойно работал, его положения еще и не должны находиться в идейном противоречии. Тем более — запредельном, как это мы наблюдаем в данном случае отеческого ультралиберализма. Которым возможно вызверить даже самого кроткого гражданина.