С трехцветным русским флагом
Говорящие, что Август 1991 г. забыт и отвержен, все же не совсем правы. Да, бесспорно, соцопросы не воодушевляют, равно как и люди, готовые и сейчас считать Август великой победой России, смотрятся одинокими чудаками. Хотя такова судьба всех великих исторических поворотов. Если после поворота не устанавливается режим крайней несвободы, сопровождаемый тотальным долблением лозунгов - но это явно не про Россию после 1991-го, - в условиях известной свободы, сочетающейся со всеми послеповоротными тяготами, непосредственная эйфория победы всегда быстро проходит, а историческое осознание великого события если и приходит, то лишь через поколения. Против такого закона истории не попрешь, и если удивляться, то не тому, как мало людей сохранило верность Августу, а тому, как много людей эту верность все же сохранило.
Другое дело, что сетующие на забвение и отвержение правы в том, что им не удалось сохранить и передать другим то чувство чуда, в котором и была суть Августа. Чуда, ибо вдруг - впервые с 1917 г. прервалось ощущение трагической неудачи русской истории, проигравшей большевизму. А равно - и трагической неудачи белой идеи. Долгие десятилетия марш дроздовской дивизии - "Шли дроздовцы твердым шагом, // Враг под натиском бежал, // И с трехцветным русским флагом // Славу полк себя стяжал" - мог быть лишь горьким напоминанием о несостоявшейся победе и потерянной России, но 22 августа 1991 г. случилось невероятное. Трехцветный русский флаг поднялся над Белым домом, знаменуя победу. В этот миг торжества было отомщено поражение, под ярмом которого Россия прожила XX век.
Вернувшийся флаг родины - не событие только для тех, кто не видит во флаге ничего, кроме разноцветных кусков материи, за каковые куски, впрочем, правительства - непонятно, на каком основании - периодически заставляют своих граждан умирать. Заметим, кстати, что нынешним отношением к Августу мы во многом обязаны тому, что весьма многие люди, объявлявшие о своей безусловной преданности идеалам 1991 г., в рамках этой преданности относились к русскому флагу именно таким образом. Чего они при этом желали от других, чья верность идеалам была не столь сильна, понять трудно.
Но люди, ощущавшие себя тогда победителями, в порыве понятных чувств недостаточно осознавали, что поднятие русского флага - это символ победы и великий символ, но победа неизбежно будет горькой, ибо кроме победного флага Россия по состоянию на 22 августа 1991 г. не имела больше ничего. СССР как государства - уж там хорошего или плохого, но государства - реально уже не было. России как государства еще не существовало. Идеалистический символ должен был или погибнуть, или наполниться реальным содержанием государственности, каковое содержание - границы, валюта, налоги, армия, полиция, чиновники - уже далеко не столь эйфорично и не столь привлекательно. При том что без такого содержания одним только трехцветным символом жив не будешь.
И месяцы, и годы, следовавшие за 22 августа, были исполнены усилий - порой отчаянных, порой разумных, порой безумных - по созданию материи государства. Чтобы за ним стояло что-нибудь еще, кроме символики и сопутствующих ей надежд. Будь даже все эти усилия образцом государственной мудрости, они были бы восприняты, как минимум, неоднозначно, ибо строить государство — значит строить механизм насилия, что не может быть всякому приятным. Расколы и отмежевания в некогда единой среде августовских победителей объяснялись как раз тем, что скандировать: "Рос-си-я! Рос-си-я!" - это одно, а выстраивать реальную Россию иногда и железом, и кровью - это другое. То, что образцом мудрости были не все решения, не могло не множить числа разочарованных, но и без ошибок и прямых преступлений было бы то же. Как было бы то же, сложись по-другому история в 1919 г. и войди добровольцы с трехцветным флагом в Москву. Исторически это было бы счастьем для России, практически - разочарованием, не меньшим, чем после 1991 г. Любая после 1917 г. победа противокоммунистических сил означала бы путь через долину слез - однако лишь этот путь давал хоть какую-то надежду. Победа 1991 г. эту надежду дала, и назвать ее полностью преданной было бы нечестно. Так что вопреки всему, что было и будет сказано про Август 91-го, это была великая победа. Вопреки всему - слава России.
