Хореограф Борис Эйфман: "Мы чувствуем себя безотцовщиной"
22 июля главе Санкт-Петербургского театра балета Борису Эйфману исполняется 60 лет. По этому поводу в северной столице запланированы масштабные торжества, в том числе ретроспектива балетов хореографа и гала-концерт в Мариинском театре. Круглую дату мэтр встречает в хлопотах - готовит балет на музыку Сергея Рахманинова. Премьера "Чайки" по мотивам одноименной пьесы Антона Чехова состоится в конце года на сцене Александринского театра. О своем новом сочинении, планах и проблемах Борис Эйфман рассказал специальному корреспонденту "Известий" Светлане Наборщиковой.
вопрос: Почему Чехов ассоциируется у вас с Рахманиновым?
ответ: Даже в лабораториях физиков невозможно объяснить, почему происходит то или иное явление, а в искусстве — тем более. Есть какой-то прорыв на подсознательном уровне, когда именно эта музыка совпадает с хореографией и эмоциональной атмосферой спектакля.
в: Пять лет назад свою "Чайку" поставил Джон Ноймайер, в Большом театре шел балет Родиона Щедрина, написанный для Майи Плисецкой. Насколько оригинальным будет ваше произведение?
о: Мысли Чехова о людях искусства, жертвенности, цене успеха, отношениях поколений я экстраполирую на балетный театр и соединяю с личным опытом. Меня не смущает наличие нескольких балетных "Чаек" и множества версий этой пьесы в драматическом театре и кинематографе. Востребованность "Чайки" означает, что Чехов придумал уникальную и универсальную драматургическую конструкцию.
в: Если обратиться к личному опыту, кого в вас сегодня больше — Треплева или Тригорина?
о: Сегодня, наверное, Тригорина. Но и Треплев жив во мне, как память о юности.
в: Среди ваших молодых коллег есть Треплевы?
о: Пока я не вижу молодых хореографов, одержимых новациями, пусть и разрушительными, не вижу и творческого противостояния поколений. Зато ощущаю озлобленность и нигилизм, за которыми нет ничего созидательного. Но я не собираюсь осуждать и порицать, я хочу помочь. У меня есть идея создания Дворца танца, уникального учебно-театрального комплекса. Кроме моей там разместятся еще две труппы: романтического русского балета XIX века и авангардной хореографии XXI века. Последняя будет лабораторией для молодых экспериментаторов. Они появятся, я убежден в этом.
в: Почему вы отказались от предложения поставить эксклюзивный балет для Мариинского театра?
о: Я знаю свои возможности и отвечаю за результат. Больше одного оригинального спектакля в год я физически не могу сделать, и этот спектакль я должен поставить со своей труппой. Другое дело — создать новую версию уже готового сочинения.
в: Какой из своих балетов вы поставили бы в Большом театре, Мариинке, Гранд-опера?
о: В Гранд-опера я бы предложил сделать "Мольера" с Николя ля Ришем, в Мариинке — "Анну Каренину" с Ульяной Лопаткиной, а в Большом — "Красную Жизель" со Светланой Захаровой в роли Ольги Спесивцевой...
в: Какой подарок вы хотели бы получить в день своего юбилея?
о: Я хотел бы получить Дворец танца, но пока это несбыточная мечта. Проект утонул в бесконечных согласованиях. А все остальное... Сил, энергии, способности сочинять и, главное, нормальной государственной поддержки. Наш театр может нравиться или не нравиться, но он на равных конкурирует с ведущими компаниями мира, хотя бюджет имеет в сотни раз меньший. Нам тридцать лет, и все эти годы мы находимся в одном и том же положении: бьемся за успех, достигаем высот, ждем, что вот-вот получим особый статус — и ничего не получаем. Эта ситуация напоминает мне собственную семейную жизнь. У меня есть сын, которого я обожаю, но он растет без моего тепла и заботы, потому что я не могу уделять ему достаточно времени. То же самое происходит с театром. К нам прекрасно относятся, и тем не менее мы постоянно ведем борьбу за выживание. Полная безотцовщина.
