Немощная рокировочка
Особенность производимых при В.В. Путине кинжальных отставок в том, что они враз и надолго повергают в ступор тех, кто по роду занятий призван отставки бодро комментировать. Тем более что вроде бы должна сказываться прежняя выучка. При Б.Н. Ельцине порой бывали не то что отставки, а натуральная чехарда - но как-то же комментировали, причем порой не без убедительности.
Нынче же публике в связи с отставкой генпрокурора В.В. Устинова предлагают или банальности, или экстравагантности. Версия, что В.В. Устинов вошел в союз с честолюбивым Ю.М. Лужковым на предмет 2008 г., имеет одно слабое место: не вполне понятно, что Устинов мог Лужкову пообещать. Если слухи о честолюбии мэра справедливы, то главная проблема Лужкова-2008 - как не допустить действий прокуратуры по линии женщины-предпринимателя etc. Версия насчет союза прокуратуры с мэрией означает, что Ю.М. Лужков получил от В.В. Устинова гарантии невозбуждения дел. Вопрос в том, чего такие гарантии стоят. Устинов не кардинал Ришелье, чтобы выписывать женщине-предпринимателю охранную грамоту "Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства". Если же Устинов все-таки решил, что он Ришелье, тогда его уволили не за союз с Лужковым, а за манию величия. Еще более сомнительна версия о честолюбивых замыслах самого Устинова, применительно к которому даже было употреблено неожиданное слово "харизма". Хотя вся харизма данной должности исчерпывается грубыми пословицами: "Прокурор добавит" и "Прокурор - топор". В нашей политической культуре есть чекистский миф, но прокурорского мифа не было, и вряд ли Устинов стал его родоначальником. Когда В.В. Жириновский указывал, что "кое-кто... предполагал иметь его в резерве как возможного кандидата на пост президента", это скорее всего значит, что Жириновский перечитался Данте: "Был кесарь я, теперь - Устиниан; // Я, Первою Любовью вдохновленный, // В законах всякий устранил изъян" (Рай, VI, 10-12).
Не столь склонные к полету мысли предпочли трюизмы, благо деятельность прокуратуры и б. генпрокурора достаточно на виду - и уж тем более на языке. Что прокуратура вызывала сильные нарекания со всех сторон - хоть от освободителей, хоть от государственников - чистая правда. Что коррупция продолжала расцветать - тоже правда, равно как и то, что в своем последнем порыве борьбы с коррупцией В.В. Устинов мог предпринять неверные телодвижения. Что сватья И. И. Сечин и В.В. Устинов могли слишком много о себе подумать и сватьев пришлось ставить на место - тоже почему бы и нет. Недостаток такого рода суждений в их всеобщности, они не дают ответ на то, почему всем ведомые качества сватьев и государева ока вызвали такую реакцию (кинжальную) именно теперь. Генпрокуратура была столь органичной частью властного механизма, что, с одной стороны, отставлять Устинова не следовало никогда, с другой же, общее качество всего механизма таково, что отставлять Устинова следовало немедленно. Рассуждения о причинах отставки сильно лишены смысла - они в принципе не могут дать ответа на вопрос, что следует делать грядущему генпрокурору, чтобы не быть внезапно отправленным в отставку. Может, больше чтить закон, а может, и меньше. Может, больше бороться с коррупцией, а может, и меньше. А может быть, просто меньше болеть - В.В.Устинов не очень здоров, и причина могла быть еще и в этом. В чем же она на самом деле и в чем его пример другим наука, - понять все равно невозможно.
Вероятно, главное - не заморачиваться представлением о том, что кинжальность отставки свидетельствует о важном повороте и далеко идущем замысле. В феврале 2004 г. премьера М.М. Касьянова отставили столь же стремительно, после чего настала долгая заминка с новым премьером, в чем же были замыслы насчет нового кабинета и премьера, мы уже никогда не узнаем. После немощной рокировочки с премьер-министром видеть в нынешней рокировочке новый великий знак - значит искать в кремлевской политике гораздо больше смысла, чем там есть на самом деле.
