Новогодние гадания

При всей сложности русско-польских отношений строка из "Дзядов" Адама Мицкевича обречена войти в русский историко-культурный обиход. Как в конце 1916 года один думский депутат процитировал с трибуны: "Ciemno wszedzie, glucho wszedzie, co to bedzie? co to bedzie?", так с тех пор регулярно и воспроизводится та мрачная атмосфера гадания о будущем, когда все темно, глухо и непонятно, что будет. Во всяком случае итогово-прогнозная тематика конца 2004 года была выдержана прессой сугубо по Мицкевичу - ни единого доброго слова о годе уходящем, ни единого слова надежды на год наступающий.

Конечно, всегда можно возразить, что пресса на то и пресса, чтобы промышлять как дурными вестями, так и дурными прогнозами - товар у нее такой, хоть и с гнильцой, да раскупаемый. Такое возражение отчасти можно было бы принять, когда бы речь шла о дежурных криках "Волки! Волки!", на которых часть прессы и общественности специализируется как минимум с 2000 г. Аварийную лампочку, всегда горящую красным светом (при том, что даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают правильное время) перестают замечать. Но беда в том, что крик "Волки! Волки!" начинает звучать там, откуда он до сей поры ничуть не исходил. Оглашенные А.Л. Кудриным официальные цифры фондовых индексов (рост 57% в 2003 г. и 0% в текущем) - такая реакция самого чуткого барометра похуже всяких волков. Существенно выходящий за рамки статпогрешности рост пессимизма опрошенных социологами граждан - в предшествующие несколько лет взгляд на будущее был куда радужнее, - это уже не крики "Комитета-2008", а гораздо неприятнее. Грешить на СМИ, раскачивающие лодку, не приходится, потому что, во-первых, аудитория раскачивающих СМИ довольно мала, пессимизм же овладевает широкими массами, во-вторых, беспрестанные крики насчет волков при реальном отсутствии таковых порождают скорее обратную, оптимистическую реакцию - "Он пугает, а мне не страшно". В нашем же случае почему-то страшно.

Наконец, ничего утешительного не ждет тех, кто руководствуется принципом audiatur et altera pars - "послушаем, что скажут благонамеренные апологеты нынешней власти". Когда один апологет восхищается красотой комбинации с "Байкалфинансгруп" - это уже род безумия. Такие вещи можно говорить промеж себя, но только не на публику. Когда другой указывает, что, собственно, и при Ельцине никакой демократии не было, так что нечего и тужить (упромысливая немецких князей Бонапарт сходно им объяснял: "Ваша независимость и так была лишь воображаемой"), ему в голову не приходит, что спустя пять лет нового правления, доселе вроде бы считавшегося успешным, поносить предшественника - это совсем дурной знак. Стало быть, лучших доводов не просматривается. Когда, наконец, нам говорят, что на дворе 41-й год и надо понимать, в сколь тяжком положении находится власть, на то придется заметить, что квалифицирующим признаком 41-го года является не только пребывание страны на краю гибели, но и внятная позиция правительства, открытым текстом указывающего на трагическое положение дел и на то, с кем надо сражаться, не щадя живота своего. Когда вместо этого звучат дежурные бубны и тулумбасы, а важные лица воруют, как перед концом света, сравнение не одушевляет, а скорее озлобляет.

Дело не в 41-м годе - страшен сон, да милостив Бог, а в гораздо более прозаической вещи. Похоже, что в истекшем году страна утратила перспективу и целеполагание. Будущее стало темно, власть своими речами и делами никак не способствовала прояснению этой тьмы, и воцарился принцип "день да ночь - сутки прочь".

Между тем авторитет власти состоит из двух компонент. Одна - негативная. В том смысле, что власть рассматривается не как несущая какое-то положительное содержание и смысл, но как сила, лишь удерживающая от сваливания в полный хаос ,- и не более того. "Власть скверная, но без нее станет еще хуже". Другая - позитивная, говорящая подданным, куда она идет и к чему ведет. Народное воодушевление и народная поддержка в большей степени связаны с этой позитивной компонентой, и когда она окончательно усыхает, остается последний рубеж - только боязнь, что иначе будет еще хуже.

Опыт, однако, показывает, что на одном лишь негативном содержании, на одном лишь страхе подданных перед смутой власть стоит непрочно и долго не удерживается. Подданные, отучаемые от смысла и цели, попутно с не меньшим успехом отучаются и от лояльности. Процесс обессмысливания политической жизни дошел до совершенства, после чего быстро пошла вторая фаза - нарастающее отчуждение от власти. Отсюда и русские "Дзяды" конца 2004 года.