Сумбур на кинофабрике

Например, дополнение, предполагающее, что наряду с главами регионов будут назначаться еще и мэры больших городов, есть неизбежное следствие исходных мер. Сказавши "А", приходится говорить "Б", ибо всенародноизбранность, что ни говори, дает более весомый мандат, чем назначенность. Следственно, в конкуренции сопоставимых по важности фигур (а мэр города-миллионника и губернатор области вполне сопоставимы) избранные мэры сразу получают преимущество, и система делается неравновесной. Если уж девальвировать мандат, то последовательно и всем. Ничто не мешало заранее просчитать такое следствие и объявить о нем в рамках исходного сообщения; кожу сняли - не по шерсти тужить. Но реформу так хорошо подготовили, что приходится растягивать удовольствие.

Возможно, к тому же разряду исправлений на ходу относится и высказывание главы ЦИК т. Вешнякова А. А. о том, что выборами предлагаемую систему назвать нельзя, но он надеется, что речь идет о временных мерах сроком, скажем, на десять лет, после чего можно будет снова вернуться к всенародному избранию. Глава ЦИК и прежде пускал пробные шары (весной с. г. - про чисто пропорциональную систему), да и само заявление настолько смелое, что не похоже на отсебятину (хотя, конечно, по нынешним временам чего не бывает).

В любом случае логика Вешнякова (или не Вешнякова) понятна. Объявленный набор мер предлагается воспринимать как диктатуру, но не в современном ругательном, а в почтенном древнеримском смысле. В случае чрезвычайной угрозы существованию Рима вся полнота власти на известный срок вручалась консулам, облеченным диктаторскими полномочиями. По истечении же срока обычный порядок ведения дел восстанавливался. В этом существенное отличие республиканской диктатуры от режима, установленного Августом и последующими цезарями. Обладая всеми признаками диктатуры в современном смысле, режим отнюдь себя так не называл, но именовался res publica restituta, т. е. восстановленная.

В смысле буквы закона вешняковское уточнение мало помогает. В нашей республике - в отличие от Римской - институт диктатуры законодательно не прописан. Но в смысле духа законов - помогает, поскольку есть разница между временной (и на строго определенный срок) приостановкой выборного ведения дел и полным (и навсегда) его упразднением. Оговоренная чрезвычайность - это одно, "каркнул ворон: Nevermore!" - другое. Возможно, до кремлевских легистов дошло, что новеллы находятся в трудных отношениях с Конституцией и введение в оборот понятия римской диктатуры (под менее сильным названием, естественно) могло бы эти отношения упростить.

Идея сама по себе понятная, но возникают сложности с расчислением конкретных сроков. Сама цифра "десять лет", очевидно, взята навскидку. Двадцать лет по нынешним временам - все одно что вечность, пять лет - вряд ли стоит огород городить. Ведь римскую диктатуру предполагается вводить не завтра с 00 часов 00 минут (как это делается в случае чрезвычайной угрозы), а постепенно в течение четырех лет, так что даже и непонятно, когда она начинается и, соответственно, когда заканчивается. Если это делается навсегда, растянутость процедуры хотя и создает неудобства (ближайшие несколько лет нам гарантирован сумбур на Черноморской кинофабрике - немого кино уже нет, а звукового кино еще нет), но временные, ибо затем новый порядок как-то устаканивается. Если же новый порядок ограничен во времени, то пятилетка диктатуры означала бы четыре года сумбура, затем пять лет порядка, затем еще четыре года сумбура - и только лишь затем, чтобы в итоге вернуться к status quo. Десятилетка выглядит хотя бы не столь бессмысленно. Другое дело, что непонятно, как этот срок соотносится с характером угрозы. Если она непосредственная, здесь и сейчас, то как же можно четыре года тянуть. Если она долгосрочная, связанная с террором, как главной проблемой наступившей исторической эпохи, то т. Вешняков А. А. большой оптимист - за десять лет такие вещи все равно не решаются. Впрочем, пробный шар на то и пробный, чтобы за ним следовали новые. Еще несколько месяцев (или лет) произвольного тыка туда-сюда, и власть, возможно, наконец осознает, чего же она, собственно, хочет.