Льстецы

Реакция политического и околополитического класса на выдвижение М.Е. Фрадкова в премьеры свидетельствует о похвальном прилежании публичных ораторов. Впав в минутную оторопь, они тут же овладели собой и убедительно разъяснили глубинный стратегический смысл блестящего хода с назначением Фрадкова. Вероятно, политики загодя прорабатывали домашние упражнения типа "Докажите важность и необходимость выдвижения В.В. Путиным в премьеры: а) В.И. Шандыбина; б) М.Б. Ходорковского; в) Е.К. Лигачева; г) В.А. Шендеровича; д) В.И. Ресина". Безукоризненно обосновав любые предложенные наудачу варианты, прилежные ученики с легкостью решили и упражнение с М.Е. Фрадковым. Физика-теоретика Я.И. Френкеля как-то поймали в институтском коридоре и попросили разъяснить поведение какой-то кривой, что он и сделал. Затем выяснилось, что график предъявляли вверх ногами, кривую водворили на место, и, немного подумав, Я.И. объяснил и ее поведение. С заменой кривулины на загогулину наши политики имеют блестящую теоретическую подготовку - хоть сейчас всем нобелевку давай. Неясно лишь, стоило ли так усиленно упражняться в проскинезии. Если отбросить риторические красоты, коллизия с заменой главы правительства очень проста. Президент захотел сменить премьер-министра (что дословно значит "первый слуга"), на что он имеет полное право и по закону, и по обычаю. Столь же очевидно всем, что, в отличие от М.М. Касьянова, который в последнее время стал дерзить, М.Е. Фрадков сроду не был замечен в непочтительном отношении к начальству и вряд ли на новом посту он тут же изменит своим привычкам. Государь избрал устраивающего его почтительного слугу, и это все, что на данный момент известно. Что дальше - будущее покажет. Перестановка как перестановка. Обычная управленческая рутина. И если она приобретает какой-то сомнительный привкус, то в огромной степени благодаря тому шуму, который устроили вокруг нее сам Кремль и окружающие его льстецы. Значимость и личности, и события - дробный показатель, где в числителе собственно сухой остаток, а в знаменателе - то, какое великое значение этому было приписано. В.В. Путин оказался в ложном положении не потому, что в рамках своих бесспорных прерогатив заменил одного управленца на другого (причем вполне можно допустить, что М.Е. Фрадков будет исправным работником), а потому, что знаменатель этой дроби стал стремиться к бесконечности. Описывая судьбоносность касьяновской отставки и грядущего нового назначения, дворня нимало не следовала совету А.С. Пушкина: "Льстецы, льстецы, старайтесь сохранить и в подлости осанку благородства!". Не старались ничуть, а не мешало бы, потому что неистовые камлания про великую новую эпоху, начавшуюся 24 февраля, которые завершились 1 марта явлением брюссельского провозвестника великой эпохи, - это дурновкусие, чреватое политическим возмездием. Когда сегодня принято удивляться тому, как на рубеже 80-90-х гг. стремились сокрушить все советское наследие, не разбирая, что там было бесспорно плохим, а что заслуживало более спокойного отношения, удивляться на самом деле нечему - и там знаменатель был задран до такой бесконечности, что, когда стало возможным произвести действие деления, частное оказалось соответствующим. Сохраняли бы в советское время хоть какую-то осанку благородства - потрясений было бы меньше. Самое же неприятное в том, что вакханалия низкопоклонства и изрыгаемые в ходе ее мегатонны бессмысленно-льстивой ахинеи на самом деле могут служить к укреплению власти. Но только не простодушно-авторитарной, которой они только вредят, превращая в посмешище правителя, которому подданные вполне были готовы повиноваться и без всяких вакханалий, - а другой, которую именуют (заезженное слово, а что делать?) тоталитарной. Различие же между ними в том, что, когда подданные думают и говорят, что "2х2=4", авторитарной власти это безразлично - лишь бы блюли порядок и платили подати. Тоталитарной же власти необходимо, чтобы подданные публично и горячо исповедовали веру в то, что дважды два равно путинскому большинству, умноженному на основание натуральных логарифмов. Потому что возможность неприятия откровенной ахинеи - это тот плацдарм неповиновения, откуда всегда исходит угроза. Скорее всего ни Кремль, ни подхалимы сами не понимают, в какой общественной системе (и только в ней) избранная ими манера разговора с подданными имеет вполне полезный практический смысл, - но беда в том, что эта манера сама может деформировать общество в соответствующем направлении.