Догарантировались

СМИ, освещающие деятельность политиков и партий, собирающихся баллотироваться в Думу, демонстрируют виртуозное владение иносказаниями и эвфемизмами - "один политик, некоторая партия, кандидат на букву такую-то etc.". Трудно сказать, чего здесь больше. То ли нежелания подвергнуться карающему действию удивительного закона о дополнительных гарантиях избирательных прав граждан, каковые гарантии заключаются в ограждении граждан от какой бы то ни было информации о кандидате за исключением той, которую он сам пожелает о себе сообщить. То ли желания неукоснительным исполнением закона продемонстрировать всем, к чему это приводит. Расчет верный - т. Вешняков А.А. уже вплотную приблизился к неудобному положению, в которое попали члены психиатрической комиссии, усмотревшие в поведении пациента Швейка несомненные признаки идиотизма, каковые признаки, по их мнению, выражались в восклицании "Да здравствует государь император Франц-Йозеф I!". Суждения председателя другой комиссии - центральной избирательной - сегодня уже примерно те же самые. Т. Вешняков А. А. заявил, что "закон ругать не надо; он, конечно, не идеален, но надо постараться не допускать крайности в его применении". В устах человека, этот закон проталкивавшего, высказывание довольно сильное. Единственный правовой смысл такого пожелания - сделать статьи данного закона мертвыми, т.е. никогда не применяемыми, что в юридической практике служит прелюдией к отмене самого закона. Например, в Англии начала XIX века закон предписывал карать виселицей кражу на сумму более 5 шиллингов. По мере смягчения нравов, чтобы не допускать крайности в применении закона, суды стали оправдывать заведомых воришек, пойманных с поличным, и закон умер. При Горбачеве мертвыми вплоть до окончательной отмены сделались политические ст. 70 и 190-1 УК РСФСР, а также статьи, каравшие смертью квалифицированные хозяйственные преступления. Тот случай, когда суровость законодателя исправляется демонстративным саботажем правоприменителя. Но что Горбачев, что коронные судьи времен короля Георга вряд ли могли смягчить кару иным образом. Неразумно жестокие нормы были получены ими в наследство, и все, что можно было с этими нормами сделать, - сперва их усыпить, покуда общество и законодатель не дозреют до мысли, что и без лишней жестокости жить можно. То, что с нормами времен короля Альфреда (и даже времен Хрущева) сразу не разберешься, могло служить извинением этой практике, но вообще-то практика не очень хорошая. Во-первых, мертвая статья порождает правовой вакуум и происходит фактический отказ от правового регулирования, хотя бы даже и некоторые коллизии в регулировании по-прежнему нуждались. Во-вторых, доколе мертвые статьи остаются в своде законов, они могут и воскресать. Виктор Гюго сравнивал английское правосудие с лапой тигра, где когти скрыты в мягких подушечках, но в любой момент могут быть выпущены наружу. В этом смысле все призывы дать разумное и мягкое толкование закону о гарантиях избирательных прав граждан продиктованы скорее желанием не обидеть творцов закона, нежели трезвым взглядом на вещи. Закон исполнен вполне однозначных норм, предупреждения, вынесенные тем, кто называл А.В. Коржакова генералом, Е.С Драпеко - актрисой, а кандидата А.С. Юшенкова - сыном убитого С.Н. Юшенкова, вынесены в полном соответствии с законом, и разумное толкование может сводиться лишь к рекомендации подвергнуть данный правовой акт благоумолчанию - как будто его нет в природе. Много сказано о том, сколь нехорошо вышло с итогами приватизации, когда крайняя правовая размытость всего процесса привела к тому, что практически любой титул собственности может быть на законных основаниях успешно оспорен. Но тут хотя бы можно извиняться тем, что смена общественного строя и тотальный передел собственности редко укладываются в четкие рамки закона. Но с итогами избирательных кампаний и с титулом народного избранника до сих пор все обстояло более или менее прилично - итоги итогами, титул титулом, и никто ничего особенно не оспоривал. Теперь - и на ровном месте - легитимность избирательного процесса доведена до уровня итогов приватизации, почитаемого за совершенно неудовлетворительный, и доведена не историческими стихиями неодолимой силы, а исключительно административной дуростью. Хотя и тоже неодолимой силы. Чтобы не загонять выборы в окончательный правовой вакуум, эту силу надо все-таки одолеть, для чего следует в установленном законом порядке признать крайнюю дурость крайней дуростью, подлежащей немедленной отмене.