Упразднение солидарности

Воинская повинность в целом ряде отношений уникальна. Это не только налог кровью, но еще и единственная возрастно-ориентированная повинность. Прочие налоги и повинности обременяют всех трудоспособных, объектом же воинской повинности являются только молодые люди. Даже при тотальной войне те, кому за сорок, если и служат, то все больше писарями или обозниками, а в менее тяжкие времена они военному ведомству и вовсе не нужны. Что и естественно: армия существует для победы в бою, а в боевой схватке двадцатилетний имеет неоспоримые физические преимущества. Тогда, казалось бы, и понятна нынешняя агитационная практика, когда преимущества перехода к наемной армии разъясняются прежде всего юношеству - та возрастная когорта, которая несет повинность, пусть и решает, как быть с этой повинностью. Ведь представители старших когорт не в состоянии подкрепить свои взгляды на военные проблемы делами. Даже пожелай они в доказательство искренности своих убеждений стать под царские знамена - кому они там нужны? Стало быть, и слушать их особенно незачем - мало ли охотников въезжать в рай на чужом горбу, всех не наслушаешься. Однако картина делается не столь незамутненной, если мы зададимся вопросом: а желает ли юношество, мнение которого нам так ценно, нести вообще хоть какие-то повинности? С воинской все понятно, но если объявить, что нести денежные повинности тоже не обязательно, - разве эта мысль не будет встречена с таким же приятием? Дело тут не в какой-то особенной порочности юношества, а в том, что налоги и повинности суть плата за безопасность, и в молодежной системе ценностей безопасность занимает куда менее важное место, нежели у старших возрастов, - ибо меньше жизненного опыта, позволяющего прозревать опасности и склоняющего к известному пессимизму, зато больше сил и здоровья, вселяющих веру в возможность решать все проблемы собственными средствами, не прибегая к помощи государства. Если в молодежных культурах и возникает культ государства, то совсем не того, чья ценность заключается в обеспечении мира и безопасности, - а государства, мыслимого как "проект", как некоторое эстетическое изделие, несущее скорее опасность, нежели мир, но тем бурным юношам и привлекательное. Таким образом, само существование воинской повинности является во многом загадочным, ибо несут ее те, от кого трудно ждать осознания ее важности и нужности, а те, кто эту важность осознают, нести повинность даже и при всем желании не могут. В рамках чисто индивидуального интереса эта штука вообще не должна работать, а то, что она и работала, и во многих странах продолжает работать, связано с тем, что, кроме частного интереса, есть еще и общественная солидарность. В нашем случае - солидарность поколений, которую французы даже воспевают в своем гимне - "Nous entrerons dans la carriere // Quand nos anes n'y seront plus". Сегодня я буду защищать родину, зная, что, когда я состарюсь, меня будет защищать мой сын. Именно эта солидарность, основанная на доверии, в конечном счете цементирует весь общественный фундамент. Иные антропологи даже считают, что важнейший прорыв к цивилизации произошел, когда дети, вместо того чтобы убивать неспособных к труду старых родителей, стали их кормить. Всеобще распространенной является легенда о сыне, который собирается убить старого отца, но отказывается от намерения, услышав, как его сын-младенец рассуждает о том, что он вырастет и тоже отвезет родителя в лес. Но как раз современная идеология этим прорывом все более тяготится. Солидарность поколений объявляется принципом почтенным и превосходным, однако же безнадежно устаревшим. Современное общество слишком динамично, а демография слишком неустойчива, чтобы механизмы, основанные на весьма долгосрочном (двадцать и более лет) доверии текущего поколения к грядущему, могли работать. То, что годилось в эпоху стабильного воспроизводства общественных отношений, не подходит к нашим скоростным временам, и вместо солидарной должна явиться атомистическая модель - "Каждый за себя, один Бог за всех". Этому разрыву солидарных связей и обучают юношество на рок-концертах в поддержку военной реформы. Не будем уже говорить о том, что на самом деле никто не знает, где тот предельный дефицит солидарности, при превышении которого общество перестает существовать. Отметим лишь, оставаясь в рамках военной темы, что грядущий защитник родины, руководствующийся принципом "Каждый за себя, один Бог за всех, а потому всякий да полагает душу свою за други своя", - существо слишком парадоксальное, чтобы вселять в сограждан чувство защищенности.