Максим Соколов. Путин и wife-beating

Не в силах снести малодушие ПАСЕ, отказавшейся внятно возбранить России проведение конституционного референдума в Чечне в назначенные сроки, главный страсбургский чеченолог лорд Джадд подал в отставку, чем немало огорчил отечественные СМИ, у которых он издавна был любимым объектом для оттачивания бойких перьев. Возможно, ичкерийские СМИ будут равно огорчены, ибо в последнее время моджахеды также полюбили упражняться на лорде, обвиняя его в необузданном пьянстве. Впрочем, лордом больше, лордом меньше, - недавно британский премьер целую палату лордов разогнал, - однако с борьбой за чеченский плебисцит (как и против него) и вправду получается неувязка. С одной стороны, противники плебисцита, указывающие, что не может быть подлинно свободного и адекватного волеизъявления в условиях разрухи и анархии, в то же время являются горячими сторонниками переговоров с Масхадовым, выборы которого на пост ичкерийского президента происходили в условиях еще большей анархии и, следственно, отличались еще меньшей легитимностью. С другой стороны, по крайней мере один из российских доводов против переговоров с Масхадовым заключается именно в том, что ичкерийские выборы 1996 г. были не выборы, а бог знает что. Впрочем, данный вопрос во многом утратил насущность, ибо про Масхадова стали быстро забывать, и к переговорам с ним, как с великим миролюбцем, уже мало кто и призывает. Отныне к неустанной долбежке назначен другой тезис, запущенный в оборот миротворцем И.П. Рыбкиным накануне "Норд-Оста". Вслед за Иваном Петровичем и мужественной журналистской А.С. Политковской новую мантру усиленно воспроизводят все западные газеты - "В Чечне обретают почву радикалы, особенно из числа молодых людей, которые не знают ничего, кроме войны. Необходимо спешить с мирным процессом. Еще один год, и мы уже не сможем переубедить этих молодых людей". Причем последний тезис - "еще один год и все" - воспроизводится различными СМИ стереотипным образом, хотя почему именно год - не больше и не меньше - никто не изъясняет. Тезису "сейчас или никогда", а равно "хватай вокзал, чемодан отходит" нельзя отказать в эмоциональной силе - когда чемодан отходит, причем навсегда, тогда явно не до раздумий, но, если все же немного задуматься, то не очень ясно, чем нынешние чеченские молодые люди так существенно хуже тех молодых людей десятилетней давности (когда, согласно прогрессивному учению, в Чечне был мир и вообще все было хорошо), которые в массовом порядке грабили, насиловали, изгоняли и убивали нечеченское население края. Нынешние молодые люди хотя бы войной ожесточены, а тех, согласно передовому учению, мирных и договороспособных, их-то что так ожесточило? Возможно, пацифистские агитаторы и сами верят, что до ноября 1994 г. в Чечне царило благочиние и только с приходом злых русских начались все беды, но от такой искренности их мантры убедительнее не делаются. Хотя, конечно, в борьбе за всеобщие права человека от внимания борцов часто ускользают конкретные детали. Организация "Международная амнистия", собрав по всему миру 150 тыс. подписей, направила В. В. Путину письмо, где, наряду с прочим, призвала его "ввести уголовное наказание за применение насилия на дому и обучить сотрудников правоприменяющих органов распознаванию и наказанию" такового насилия. Подписи такого рода часто собираются прямо на улице, в местах массового скопления трудящихся, от которых трудно ждать знакомства с уголовным правом загадочной России, но уж авторы воззвания, прежде, чем писать его, могли бы заглянуть в УК РФ и обнаружить там целый букет статей (ст. 115 "Умышленное причинение легкого вреда здоровью", ст. 116. "Побои", ст. 117 "Истязание", не говоря уже о более тяжких), причем законодатель при установлении ответственности за такие деяния не делает никакого изъятия для случаев, когда эти деяния совершаются на дому и между лицами, находящимися в близких семейно-родственных отношениях. В. В. Путин, может, и рад был бы "продемонстрировать преданность делу поощрения и защиты всеобщих прав человека", к чему призывает его "Амнистия", но затруднительно ввести уголовную ответственность за деяние, и без того такой ответственности уже подлежащее. Однако, активисты "Амнистии" - это благожелательные иностранцы, которым незнание законов и обычаев чужой страны извинительно. Между тем сходную девственность сумели явить богатейшие русские капиталисты, взявшиеся убеждать Г. А. Явлинского слиться в радости одной с СПС и чрезвычайно удивленные тем, что их подопечный явил неслыханную твердость и сливаться нимало не пожелал. Создается впечатление, что великие олигархи в течение последних десяти лет вовсе не создавали крупнейшие финансово-промышленные империи (что предполагает некоторое знание родной страны обычаев и лиц), а неотлучно пребывали в изгнании на о. Св. Елены - ибо только таким образом можно объяснить совершенное незнание известных всякому проживающему в России младенцу политических принципов Г. А. Явлинского. Самые глубокие скептики теперь утверждают, что никакая формула союза СПС и "Яблока" невозможна даже и теоретически, что, впрочем, тоже неверно. Учитывая искреннюю готовность А. Б. Чубайса и Е. Т. Гайдара ради святого дела возложить себя на алтарь Отечества, можно предложить вполне удобоисполнимую формулу. В сентябре с. г. в Москве во время празднования Дня Города торжественное шествие по Тверской открывает триумфальная колесница с Г. А. Явлинским, увенчанным победными лаврами, за колесницей же влекут трофей триумфатора - скованных цепями Гайдара и Чубайса. Бесчисленные демократические силы, выстроившись по Тверской шпалерами, возглашают: "Ave, Гриша, imperator!", после чего единство демократов из туманной мечты делается политической реальностью. Поэтому вызывает удивление скепсис маститого аналитика проф. Урнова, полагающего, что "соединять их (СПС и "Яблоко" - М. С. ) вместе то же самое, что и соединять кислоту и щелочь. Во-первых, возможно, лишь недостаточное знание химии помешало солнцу нашей поэзии вдохновенно написать: "Они сошлись. Волна и камень, натр и уксус, лед и пламень etc.". Во-вторых, соединение кислоты с щелочью часто имеет практический смысл. В старинной пьесе "Я, бабушка, Илико и Илларион" главный герой на вопрос учителя "Каково применение соды в народном хозяйстве?" отвечает: "Дядя Илларион пьет соду с похмелья". Очевидно, руководствуясь мудрым принципом "или осадит, или стошнит". В данном случае имел место последний результат, но убежденные демократы, подобно дяде Иллариону, не теряют надежды на благодетельный осаживающий эффект.