Отеческое управление

Никто не смешит публику, а все со знанием дела отмечают: "Business as usually". Между тем что-то мешает воспринимать огнестрельные разборки с участием высшего московского чиновничества как бытовое явление. Причем отнюдь не только на фоне желания столичного руководства объявлять Москву образцово цивилизованным городом европейского типа. Цена этой цивилизованности известна. Стрельба самым грубым образом опровергает куда более скромный тезис. Тот, что столичная манера управления, может быть, и не полностью соответствует идеальным образцам гласности, прозрачности и щепетильно-трепетного обращения с казенными деньгами; что о конкурентности и открытости столичного бизнеса можно говорить лишь cum grano salis; что сам черт ногу сломит, попытавшись разобраться в интимных отношениях власти и собственности, а равно и в том, где кончается Беня и где начинается полиция, - но все эти изъяны искупаются спокойно-поступательным движением столицы к благоденствию. Если по законам жить все равно не получается, приходится строить жизнь по понятиям. Это лучше, чем ничего, ибо несправедливость лучше беспорядка.......... ((С) И.-В. Гете). Устав парить в небесах и преисполнившись филистерской мудрости веймарского министра, можно было бы признать эту неофициальную, но при этом массово исповедуемую столичную идеологию, если бы покушения на московского министра все сильно не портили. Потому что "понятия", т. е. неписаное обычное право, выступая вместо писаного закона, ipso facto возлагает на себя и соответствующие функции закона, как-то: обеспечение безопасности и предсказуемости общественной жизни. Однако необеспечение безопасности не то что рядового гражданина, но столь сильного чиновника, каковым является Орджоникидзе, заставляет задуматься не только о моральной, культурной и экономической (тут что же и задумываться?), но и чисто прагматической цене московских понятий. Если авторитеты, обеспечивающие функционирование понятий, даже не способны убедительно довести до сведения всех заинтересованных лиц, что никому не дозволено заниматься убийством (убийством знатных особ - уж во всяком случае), то для чего эти понятия и эти авторитеты вообще нужны и не лучше ли тогда - horribile dictu - жить по государственному закону? А о такой неспособности свидетельствует тот факт, что покушение на Орджоникидзе в декабре 2000 года осталось полностью безнаказанным. Речь идет не о судебном наказании, ибо заказные покушения раскрываются с превеликим трудом, если вообще раскрываются, - но мы же не об УК и УПК, а о понятиях говорим. Как раз в рамках понятий, где все свои и все друг друга знают, а круг лиц, участвующих в игре, строго ограничен (в чем и преимущество отеческого управления), вычислить того, кто в нарушение понятий стал заниматься убийством, не представляет большого труда. Речь идет не о том, чтобы нарушителю отплатили той же мерой - у нас же цивилизованная столица, но уж хотя бы перекрыть ему кислород, чтобы впредь было неповадно заниматься убийством, - это уж было вполне возможно. В столице бывало, что очень жестко перекрывали кислород всего лишь за недостаточную готовность жертвовать в благотворительные фонды мэрии, а тут речь идет о нарушении куда более серьезном. Поскольку по итогам первого покушения никому ничего не перекрыли, а дело быстро замяли, из этого можно сделать только два вывода. Либо столичная верхушка полностью прониклась учением гр. Л.Н. Толстого о непротивлении злу насилием и более не способна отражать даже те покушения, которые угрожают ей как единой корпорации, либо прискорбные события приходили не извне, а изнутри. Тогда более понятна общая несловоохотливость. В любом случае допущен серьезнейший просчет. Raison d'etre отеческого управления в том и заключается, что все бульдоги грызутся под ковром, а на поверхности тишь, гладь и Божья благодать, "все мовчит, бо благоденствует". Когда в результате благоденствия пули начинают попадать в мирных пассажиров общественного транспорта, резон начинает казаться недостаточно убедительным. А что вы думаете об этом?