«Мы стоим на пороге пикового роста»
Нагрузка на медицинских работников и медучреждения в России в последние дни начала увеличиваться, по мере того как число инфицированных коронавирусом растет. Врачи столичных больниц, работающих с пациентами с COVID-19, отчитываются о напряженных сменах и в социальных сетях настойчиво просят россиян соблюдать введенный карантин. Чтобы понять, с чем сталкиваются медики «в полях», и в то же время не отвлекать их от работы, «Известия» попросили их коллег из профессиональных объединений рассказать, как строится работа, что сейчас происходит с нагрузкой на врачей и почему они настаивают на соблюдении всех ограничений.
Валерий Самойленко, исполнительный директор Ассоциации медицинских сестер России:
— На сегодня нагрузку [на медработников и медучреждения] еще нельзя назвать критической. То есть мы стоим на пороге пикового роста заболеваемости, и сейчас вся медицинская служба всех регионов России находится в ситуации максимальной готовности к большому потоку пациентов с коронавирусной инфекцией.
Можно предположить, что долго нам ждать не придется — рост уже пошел. Другой вопрос, что в некоторых регионах он пойдет с задержкой по отношению к Москве.
При этом вся мировая наука сейчас занята поиском эффективных путей лечения. Мы каждый день получаем публикации о достижениях, которые сделаны за минувшие сутки.
Проблемы во всем мире примерно одни и те же. В профессиональных медицинских группах мы всё время обсуждаем [с иностранными коллегами]: что делать, как выкручиваться? Смысл карантинных мероприятий не в том, чтобы защититься от инфицирования вообще. Этого не получится. Смысл в том, чтобы тот самый пик, о котором всё время говорят, максимально растянуть по времени. Перевести пик в так называемое плато. Конечно, полностью это сделать не получится — видимый рост уже пошел. Но наша задача — в том, чтобы максимально сгладить его на первых этапах. Потому что это даст нам в клиниках ресурс материальный, человеческий, медики перестанут выполнять непосильную работу. И это даст нам — и им прежде всего — ресурс по времени.
Про карантин
Наша задача — всеми возможными путями донести до широкой аудитории необходимые меры предосторожности. Действительно всеми. Честное слово, если бы ваши коллеги с телевидения вместо рекламы запустили простейшие официальные двухминутные ролики о том, что конкретно надо сделать, они бы внесли свой вклад в спасение людей — причем масштабно, тысячами.
Рекомендации просты, они легко выполнимы, их надо просто знать и выполнять. В чем смысл карантина? Коронавирус появился не сейчас, другие его типы были известны давно. Новый COVID-19 вызывает в большинстве случаев острое респираторное заболевание — острую респираторную вирусную инфекцию. В целом, если бы он не имел некоторых своих особенностей, это был бы очередной вирус из череды бесчисленных ОРВИ, которыми мы болеем. В чем особенности коронавируса?
Во-первых, он более тяжелый, чем привычный для нас вирус гриппа. Если вирус гриппа дает нам тяжелые формы в одном проценте случаев, то коронавирус — в 2–3% случаев. По некоторым данным, до 6%. Вроде бы, это не такие большие цифры, но в отличие от известных нам респираторных инфекций коронавирус поражает не верхние дыхательные пути, а нижние. То есть те, в которых происходит непосредственный газообмен. Поэтому значительная часть пациентов с тяжелой формой попадает на аппараты искусственной вентиляции легких.
А теперь давайте представим, что у нас есть ограниченное количество аппаратов и ограниченное количество аппаратов на складах — вне зависимости от того, какие резервы есть на их покупку. И у нас есть огромная потребность в защитных средствах для врачей, о которой все говорят сейчас.
Избежать контакта с коронавирусом в конечном счете не удастся практически никому. Все мы так или иначе с ним контактируем и подавляющее количество контактировавших переболеет просто респираторной инфекцией. Кто-то этого даже не заметит. Кто-то поболеет-покашляет пару дней. Но проблема в том, что при высокой его контагиозности (способности передаваться от одного человека другому. — «Известия»), как у любой вирусной инфекции, при том что значительный процент — сам по себе процент вроде бы невелик, но в абсолютных цифрах он огромен — потребует аппаратуры, которой в этой ситуации нам не хватит. Как не хватает сейчас во всем мире — и в Соединенных Штатах, и в Испании, и в Италии и т.д.
Врач Московской городской клинической больницы №15 Елизавета Захарова о своей первой смене работы с пациентами с коронавирусом в Facebook:
«Как это было в первые сутки... сначала мы долго готовились и тренировались... было много вставьте/засуньте/проверьте/убедитесь... потом мы ждали... вот-вот... потом был первый наряд в АС-стационар. Все напряглись в ожидании. Первая машина на въезд отключила все навыки и полученные знания. Коллектив, готовый и обученный, поймал тот самый миг встречи теории и практики. Не скрою, были те секунды... Вот он, больной, которого ждали и мы, вроде как готовые, всё как в замедленной съемке перед глазами... в СИЗ (средства индивидуальной защиты. — «Известия») заходит бригада... пациент... все стоят, смотрят... потом справились, вспомнили все навыки и обычную работу. Как оно в первый раз в СИЗ? Тяжело... ограничений много... хочется постоянно воды. В какой-то момент очень трудно читать написанное. Печатать тоже трудно... Но утро, оно приходит... смена заканчивается... и вот я красивая такая)) пошла мир украшать))»
Про информацию о болезни
Есть две стороны вопроса. Глобальная — это понимание того, что нужно делать на уровне страны, регионов и медицинских организаций. Это то, что регулируется нормативными документами. Нужно отдать должное, Минздрав издал правильный документ, который отвечает на вопросы управленца: как делать, по каким документам работать. Его нужно просто взять и прочитать, хотя навык чтения документов — это тоже навык.
Вторая — это информация, которая может использоваться в медицине в ее клиническом проявлении. Врачами, сестрами. У них времени копаться в профессиональных сетях, знакомится с коллегами из других стран и обмениваться информацией сейчас просто нет.
Технически доступ к информации в столице и у медсестры из далекого якутского улуса более-менее одинаков, если мы не говорим уж о совсем труднодоступных местах. Вопрос в том, что медики сейчас тотально заняты работой.
Потому что медиков сейчас не хватает. Все процедуры, которые происходили до этого (имеется в виду оптимизация.— «Известия»), привели к тому, что они и до сегодняшнего дня не сидели без дела. И вот сейчас у них есть пациенты, которые были, пациенты, которые начинают поступать, и одновременно идет подготовка к массовому поступлению, о котором мы говорили выше.
Это вопрос и навыка, и временного ресурса. Потому что информации много, она важна, но для того чтобы понимать, какую информацию взять, какой доверять — здесь нужен фильтр. [Роль этого фильтра взяли на себя] профессиональные ассоциации пишут такие рекомендации, переводят их, адаптируют. Только вчера мы нашли и опубликовали рекомендации от Федерации анестезиологов-реаниматологов. Простые, четкие — для тех, кто работает в реанимации. Врач из Петрозаводска перевела норвежские рекомендации для рентгенологов.
Если мы видим хороший перевод по лечению, мы запускаем его в работу, передаем через региональные ассоциации в больницы. Потому что информационный голод — он опасен.
Мы параллельно переводим рекомендации для медсестер, которые они, во-первых, распространяют по пациентам, а с другой стороны — те, которые подсказывают, как решать задачи, с которыми столкнулась Москва и еще не столкнулись другие.
Надо понимать, что однозначных ответов нет. Это происходит впервые за последнее столетие — со времен эпидемии испанки, — и никто из нас к этому не готов и не мог быть готов. У нас нет прецедента. Мы учимся на ходу.
Константин Лебедевский, президент российской Федерации анестезиологов и реаниматологов, профессор, доктор медицинских наук:
Положение в разных регионах разное, но в целом — нагрузка выросла, конечно. Более значительно в тех регионах, где больше больных COVID-19 — это Москва и область, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Крым.
Такое впечатление, что сейчас самое узкое место — средства индивидуальной защиты персонала: их везде недостает, а во многих регионах врачи и сестры сами покупают, достают или делают маски и защитные костюмы из подручных изделий — масок для снорклинга, комбинезона автомаляра и тому подобное.
И еще одно опасение есть у многих: как спастись от ситуации, когда потом медперсоналу, не отказавшемуся от работы в любых условиях, может быть предъявлен судебный иск: вы работали без средств защиты — значит, способствовали распространению вируса…
Что касается режима самоизоляции, то никаких возражений по этому поводу мы, конечно, от коллег не слышим. Говорят скорее о другом — давайте сделаем настоящий тотальный карантин в рамках режима ЧС, не будем ограничиваться полумерами, у которых нет даже точного правового названия.
Информации по самому заболеванию [для медиков] очень много, и вся она доступна. Есть официальные методические рекомендации нашего Минздрава (уже четвертый пересмотр!), есть китайский справочник по результатам их работы, есть клинические рекомендации нашей Федерации анестезиологов и реаниматологов, есть масса источников на английском… Все доступно в интернете, естественно.
Что касается документов Минздрава, то они достаточно разумные и четкие. Конечно, к каким-то пунктам у кого-то могут быть вопросы, но это момент рабочий. В основном же там всё достаточно хорошо расписано. Но всё, что касается тех же средств индивидуальной защиты и их применения, например, там расписано хорошо и правильно.
Валерий Самойленко, исполнительный директор Ассоциации медицинских сестер России:
— Сам медицинский персонал — за исключением медиков из особых клиник — озабочен не столько проблемой того, как одеваться, сколько проблемой того, во что одеваться. Потому что мы получаем массу сообщений о том, что индивидуальных средств защиты просто нет. Сообщения действительно массовые, потому что ситуация действительно экстренная и в той или иной степени к ней не была готова не только наша экономика, но и экономика всего мира.
Эти же вопросы сейчас обсуждают не только наши медсестры, но и сестры зарубежные: от Норвегии до Соединенных Штатов. Дело не в том, что кто-то что-то забыл закупить. У нас был некий стратегический запас, который не был рассчитан на вспышку подобных масштабов, потому что нужно колоссальное количество трудозатратных и дорогих средств защиты.
Это не совсем вопрос нашей ассоциации, но я скажу — все производства, которые производят эти средства, находятся в тех краях. И когда началась вспышка в Юго-Восточной Азии, там был ограничен экспорт. Тогда какое-то их количество в Китае существовало. Сейчас мы с коллегами обзвонили те компании, с которыми мы работаем, — их просто нету. Нету. Потому что, для того чтобы перевести, например, производства сюда, нужны еще и материалы. И это не только марля, о которой все говорят, это и сложная дорогостоящая ткань мембранного типа.
Все регионы на уровне региональной власти и на уровне руководителей медицинских организаций, изыскивают все резервы, чтобы каким-то образом защититься. Но при этом все мы видим, что пока полностью эти меры проблемы не решают.
Ольга Ковалешина, исполнительный директор Национальной ассоциации специалистов по контролю инфекций (НАСКИ), доктор медицинских наук, заведующий кафедрой эпидемиологии, микробиологии и доказательной медицины и директор НИИ профилактической медицины Университетской клиники ФГБОУ ВО «ПИМУ» Минздрава России:
Нагрузка на медиков, конечно, увеличилась, но неравномерно. Значительно возросла нагрузка на медицинский персонал инфекционных больниц, медицинских организаций, перепрофилированных под пациентов с COVID-19 и пациентов с внебольничной пневмонией. В меньшей степени нагрузка возросла в педиатрии. Кроме того, значение имеет и конкретная эпидемическая ситуация в регионах.
Острота вопроса о средствах индивидуальной защиты, обеспечении потребности, алгоритмах их использования, на мой взгляд, сейчас снизилась на фоне проводимой в этом направлении работы. Сейчас медицинских работников тревожит вопрос этиотропной терапии COVID-19, ведение коморбидных пациентов — это те, у которых инфекция развивается одновременно с другим заболеванием, например неврологическим или кардиологическим. Это важно, и профильные ассоциации сейчас начинают давать свои рекомендации.
Информационного дефицита нет, доступ к информации есть у всех специалистов. Есть потребность не столько в иностранных руководствах, сколько в гармонизированных с иностранным опытом российских рекомендаций различных профессиональных сообществ.
Про готовность медсестер
Мы знаем базовое правило: в любой экстренной ситуации, коснувшейся системы здравоохранения, ресурсов врачей неизбежно будет не хватать. Пока еще не было ни одной беды, от войн до эпидемий, которая не выезжала бы на плечах медсестер. Так будет и в этот раз. Сейчас, когда будет вспышка, основная работа тоже будет ложиться на них.
Врачам сейчас нужно будет находить и лечить тяжелые формы, это колоссальный труд, невероятный. Но будет еще и огромное количество легких форм. В десятки раз превышающее количество тяжелых форм. И им тоже нужно будет оказывать помощь, причем нужно будет поменять формат. Потому что если раньше мы говорили, что если у вас ОРВИ и температура невысокая, то дойдите сами до врача, то теперь наоборот, такому человеку в поликлинику приходить нельзя. И нам нужно будет искать способы разгрузить, во-первых, «скорые», которые будут очень загружены, а во-вторых — разгрузить врачей.
Поэтому сейчас уже идут разговоры о привлечении ординаторов, студентов старших курсов, и, естественно, привлекут медсестер. Наша задача — подготовить их к этому моменту, чтобы они чувствовали себя уверенно и имели за собой какие-то тылы. Мы параллельно переводим рекомендации для медсестер, во-первых, которые они распространяют по пациентам, а с другой стороны — те, которые подсказывают, как решать задачи, с которыми столкнулась Москва и еще не столкнулись другие.
Про гражданскую ответственность
Мы все сейчас постоянно на связи с иностранными коллегами, есть довольно много разной информации. Но мы не можем опираться на мнение, на слухи, на статьи. Медицина опирается на науку, а для науки по этому заболеванию прошло слишком мало времени. И одна из наиболее серьезных дискуссий, среди тех, которые сейчас ведутся в профессиональных кругах на международном уровне, — это эффективность карантинных мероприятий.
Давайте скажем так: карантинные мероприятия — не панацея, но лучше пока ничего не придумали.
Потому что вся мировая наука сейчас занята поиском эффективных путей лечения. Мы каждый день получаем публикации о достижениях, которые сделаны за минувшие сутки.
На сегодня соблюдение карантинных мероприятий и абсолютная, максимально возможная самоизоляция — это вопрос не паники, это вопрос гражданской ответственности. Потому что любое наше действие, любое движение за пределы собственной квартиры увеличивает оборот общего количества инфицированных.
