Сыны парты: дети рохинья пойдут в школу спустя 2,5 года
В апреле около 10 тыс. детей национальности рохинья, проживающих в крупнейшем в мире лагере для беженцев Кокс-Базар в Бангладеш, начнут наконец ходить в школу. Зеленый свет на старт формального обучения Дакка дала под давлением гуманитарных организаций, опасающихся, что дети рохинья, пережившие геноцид на родине в Мьянме, станут без образования потерянным поколением. Ранее власти страны максимально препятствовали доступу беженцев к школьному обучению, опасаясь, что незваным гостям станет проще интегрироваться и осесть в Бангладеш навсегда.
Суровые будни
Когда-то Кокс-Базар ассоциировался исключительно с протяженными роскошными пляжами, этот город даже именовали туристической столицей Бангладеш. Но после августа 2017 года, когда 740 тыс. спасающихся от преследований в родной Мьянме рохинья разом оказались в этом приграничном районе Бангладеш, образовав в Кокс-Базаре стихийный лагерь, это место стало вызывать совсем другие ассоциации. Часто бывающий в лагере Най Сан Лвин, один из основателей гуманитарной организации Free Rohingya Coalition, заметил в разговоре с «Известиями», что обстановка в Кокс-Базаре не сильно отличается от той, что была «в немецких лагерях времен нацистов».
К нынешней зиме ситуация в лагере беженцев оказалась несколько лучше, чем в первые месяцы вслед за августом 2017-го. За прошедшее с тех пор
время они выкорчевали кустарники, расчистив место под хижины из пластика и бамбука, проложили кирпичные дорожки, а на склонах поместили мешки с песком — чтобы хоть как-то обезопаситься от частых в этих краях наводнений и сходов грязевых лавин. В поделенном на 16 зон лагере, где сейчас в общей сложности живут 915 тыс. человек, появилось достаточное число уличных фонарей на солнечной энергии и больше сотни простеньких детских площадок, а также игровых зон на открытом воздухе. Но особо благостной ситуация в этом крупнейшем в мире лагере для беженцев, конечно, не стала.
— На данный момент общая ситуация с беженцами в Кокс-Базаре стабилизировалась. Но лагеря переполнены, а беженцы полагаются на гуманитарную помощь, не имея особого имущества и финансовых ресурсов из-за вынужденного перемещения. И хотя основные потребности для выживания удовлетворяются за счет скоординированных усилий правительства Бангладеш и гуманитарных организаций, люди не могут свободно передвигаться, им не разрешается работать или получать формальное образование, — рассказал «Известиям» представитель Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев в Бангладеш Мостафа Мохаммад Саззад Хоссейн.
Вдобавок к большому списку существующих ограничений недавно правительство Бангладеш запретило гуманитарным организациям использовать
внутри лагеря труд волонтеров из числа самих беженцев. Поскольку, как отметили власти, весь скромный заработок, что рохинья получали за разного рода подработки (а это в среднем менее чем по $4 в день), они потом использовали для покупки фальшивых паспортов.
Недоученные цветы жизни
Но самую большую тревогу вызывает судьба детей и подростков. Из всего населения Кокс-Базара половина, то есть более 450 тыс., приходится на детей. Но лишь трети из них ныне доступно самое базовое неформальное образование. И то, это возможно исключительно благодаря усилиям благотворительных и международных организаций, вроде ЮНИСЕФ, обустроивших в лагерях свыше 1,5 тыс. учебных центров.
При этом такие учреждения не имеют ничего общего с нормальной общепринятой образовательной системой, утверждает Най Сан Лвин.
— В таких центрах дети чаще играют, распевают песни или читают стихи. Взрослые обитатели лагеря в большинстве своем неграмотны и потому не в состоянии научить собственных детей, — признал он.
При этом если дети 4–7 лет имеют возможность в течение пары часов в день учиться хотя бы азам, то дети постарше, по сути, остаются вообще ни с чем.
— Я вижу кругом школы, куда ходят дети помладше, а для мальчиков, как я, тут ничего нет. И я очень несчастлив, что не могу учиться, — говорит 13-летний Мохамед.
Два с лишним года назад во время бегства из родного штата Ракхайн в Мьянме мальчишка лишился левой руки (ее отрубили мачете). Но учиться для Мохамеда, по его словам, сейчас куда приоритетнее, чем получить протез.
12-летняя Рукия на момент бегства ее семьи из Ракхайна училась в четвертом классе. Из-за равнодушного отношения учителей-буддистов к ученикам-мусульманам девочке не особо нравилось ходить в школу. Скорее, она ценила возможность общаться со сверстницами. Но, оказавшись в Кокс-Базаре, Рукия, обучающаяся ныне работе за швейной машинкой, стала вновь мечтать о возвращении за школьную скамью.
— В Бангладеш нет школы для меня. А здесь (в лагере) есть уроки только по второй класс. Я была бы рада шансу получить образование, ведь оно нужно всем, — призналась девочка.
Кто виноват и что сделал
В декабре прошлого года правозащитная организация Human Rights Watch выпустила доклад, где прямо обвинила власти Бангладеш в намеренном препятствовании гуморганизациям в попытках дать нормальное образование детям рохинья и запрете посещать школы за пределами лагерей. Такую позицию официальная Дакка заняла еще в 1990-е годы, когда в стране стали появляться первые беженцы-рохинья. Власти пытались сделать всё, чтобы нежеланные гости не смогли интегрироваться в общество и даже не думали остаться в Бангладеш навсегда. С невиданным по масштабам притоком новых партий вынужденных переселенцев эта позиция лишь ужесточилась.
Между тем, невзирая на лишение многих базовых прав в Бангладеш, рохинья не спешат возвращаться в родную Мьянму, власти которой за многие десятилетия даже не удосужились дать этой народности гражданство. Нейпьидо считает их пришлым народом из Бангладеш. Летом 2019 года, когда две соседние страны при посредничестве ООН наконец согласовали процесс добровольной репатриации беженцев, ни одна из семей рохинья не согласилась покинуть Кокс-Базар и вернуться в родные края.
Недавно власти Бангладеш наконец дали зеленый свет на старт пилота по внедрению учебной программы в лагерях беженцев. Ее первый этап, стартующий с апреля, будет нацелен на 10 тыс. учащихся 6–9-х классов. При этом школьная программа будет преподаваться исключительно в соответствии с образовательными канонами Мьянмы и только на бирманском языке.
Позднее власти обещали вовлечь в полноценный процесс обучения и детей других возрастов, уже потерявших два с лишним года без образования. Но пока время играет против десятков тысяч детей рохинья — народа, оказавшегося чужим как для Мьянмы, так и для Бангладеш.
