Традиционная итоговая пресс-конференция российского президента по уже устоявшемуся правилу высветила целый массив насущных проблем внутренней и внешней политики в их сложноподчиненной взаимосвязи. И хотя многим из нас, возможно, очень хотелось бы сосредоточиться на сугубо отечественной тематике, геополитическое положение России едва ли позволит сделать это в обозримой перспективе. Мы не можем не учитывать того безусловного обстоятельства, что наша страна является важнейшим фактором международной стабильности и безопасности. И той ключевой роли, которую наряду с другими глобальными акторами играет РФ в становлении сбалансированного многополярного мироустройства.
Кроме того, хотим мы того или нет, но международные дела так или иначе отражаются на ситуации внутри страны. И в торгово-экономическом, и в военном, и в других отношениях. Более того, на текущем этапе на приоритетный план неизбежно выходит сложный комплекс вопросов, связанных с «конвертацией» наших внешних конкурентных преимуществ в импульсы внутреннего развития.
Например, интенсификация российско-китайского сотрудничества, его переход на уровень стратегического союза, в качестве положительного «побочного» эффекта способствует развитию регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока. То же самое можно сказать и о других составляющих российской внешней политики. Но, к сожалению, влияние международной повестки дня на внутрироссийскую далеко не всегда проходит под знаком плюс.
За прошедшие пять лет уже буквально набила оскомину санкционная проблематика и в целом отсутствие ощутимого практического прогресса в отношениях России с Западом. И Москва, и европейские столицы продолжают терпеть убытки от взаимных экономических рестрикций, до опасной черты деградировал переговорный процесс с США относительно сохранения базовых параметров глобальной системы контроля над вооружениями. В ходе прошедшей пресс-конференции российский президент без всякого удовольствия был вынужден уже в сотый раз обозначить очевидные «красные линии», пересекая которые наши западные партнеры неизбежно столкнутся с вынужденным зеркальным ответом со стороны Кремля.
Глава российского государства вполне ожидаемо посетовал на отсутствие «дороги с двусторонним движением» в отношениях с Западом: буквально все миротворческие инициативы Москвы остаются без внятного ответа от стран Евросоюза и встречают неприкрыто враждебное отношение в Вашингтоне. Президент России предлагает своим американским визави автоматически, без всяких надуманных условий продлить хорошо зарекомендовавший себя договор в плане обеспечения глобальной безопасности СНВ-3. В ответ — тишина. Москва вышла с инициативой о неразмещении ракет средней и меньшей дальности на континенте. В ответ — робкие абстрактные отклики из Парижа и почти полное молчание других европейских столиц.
И вновь приходится российскому президенту терпеливо, но настойчиво и неуклонно предупреждать международное сообщество: если не будет сохранена нынешняя архитектура глобальной безопасности, то «вообще не будет ничего в мире, что сдерживает гонку вооружений».
Удивительно, но даже выдержавшие испытание временем универсальные подходы Москвы по борьбе с международным терроризмом до сих пор не встречают на Западе должного понимания. Наоборот, в Европе и США боевиков до сих пор продолжают делить на «правильных» и «неправильных», «своих» и «чужих». А ведь такая беспечность и стремление в любом вопросе и во что бы то ни стало действовать в пику России чревата повторением трагедий, подобных теракту на бостонском марафоне. Похоже, российский президент совершенно искренне недоумевает, зачем нашим западным партнерам продолжать назло Кремлю отмораживать себе уши и прочие части тела, когда можно наладить выгодное всем полноценное совместное контртеррористическое взаимодействие?
На контрасте с западным вектором восточное направление российской внешней политики набирает качественно иные обороты. Поэтому о темпах и параметрах геополитического разворота на Восток глава государства рассуждал с очевидным и нескрываемым оптимизмом. Достигнутый в последние годы беспрецедентный в современной истории уровень доверия между Москвой и Пекином в определенной мере компенсирует российские издержки на Западе. И речь идет, как совершенно справедливо отметил президент, не только об амбициозной 200-миллиардной планке товарооборота, которую лидеры наших страны наметили на ближайшую перспективу. «Однополярного мира уже не существует», — как бы ставит точку в растянувшейся на два десятилетия дискуссии о «конце истории» российский президент.
Означает ли это подрыв мировой гегемонии США? Безусловно. Можно ли считать это обстоятельство поражением Вашингтона? Вовсе не обязательно. Дзюдоист Владимир Путин предлагает и западным, и восточным несоюзным партнерам России считать сложившуюся ситуацию неким стратегическим «хикивакэ». Положением дел, при котором нет ни безусловных победителей, ни однозначно проигравших. В преддверии третьего десятилетия XXI века российское руководство ненавязчиво, но весьма последовательно напоминает и Западу, и Востоку о возможности и желательности взаимоприемлемых, а — в идеальной ситуации — взаимовыгодных вариаций разрешения глобальных противоречий. Отказываясь откатываться на проигрышные для России позиции 1990-х годов прошлого столетия, Москва в то же время не стремится чрезмерно сместить баланс сил в мире в свою пользу, чтобы не задеть болевые точки других международных акторов. Именно такие сигналы «городу и миру» имеющий уши должен был услышать на итоговой пресс-конференции российского президента.
Автор — руководитель аналитического центра «СтратегПРО»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
